В год 175-летия выхода в свет "Мертвых душ" и 165-летия смерти Гоголя известный литературовед, профессор МГУ имени М.В. Ломоносова Владимир Воропаев рассказал РИА Новости о том, почему Гоголя в России по-прежнему считают сатириком, а не духовным писателем, что случилось со вторым томом "Мертвых душ" и что препятствует распространению христианства в современной культуре. Беседовал Виктор Хруль.
Владимир Александрович, вы неоднократно говорили, что Гоголь в российском общественном мнении воспринимается в старой советской традиции — только как сатирик, а его духовные произведения остаются в тени. Почему?
— Во-первых, это сила инерции. То, что Гоголь не сатирик, понимали уже его современники. Тот же Белинский, неистовый Виссарион, писал: "Нельзя ошибочнее смотреть на "Мертвые души" и грубее понимать их, как видя в них сатиру".
Обличительный пласт, конечно, у Гоголя есть: и в "Ревизоре", и в "Мертвых душах" он пишет о том, что с нами не ладно. Это про нас. Все, что пишет Гоголь, это про нас.
Но для адекватного восприятия Гоголя важно иметь духовный опыт, что у современного читателя бывает далеко не всегда. Многие не знают, что он строил свою жизнь в соответствии с церковным богослужебным уставом. Откуда это известно? Из его произведений. Он сам говорит: "Мы ежедневно произносим…" и цитирует по памяти Малое повечерие.
- Значит, у него были богослужебные книги?
— Книг-то как раз и не было в его библиотеке, зато сохранились целые фолианты его выписок из богослужебных книг.
- А в каком возрасте он их сделал?
— В самом расцвете своего творчества, в 1843-1845 годах. Он находился в это время за границей, а литературой его снабжали друзья из России, а также русские священники, служившие в Европе.
В книге "Выбранные места из переписки с друзьями" есть статья "В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность". Чувствуете в названии некоторое раздражение? Он называет три источника, из которых должны черпать вдохновение русские поэты: народные пословицы, песни и слово церковных пастырей.
В другом месте он замечает по этому поводу: "Еще тайна для многих тот лиризм, который сокрыт в наших церковных песнях и канонах". Тайна этого лиризма была открыта Гоголю и известна не понаслышке, а из личного опыта. Как явствует из содержания сохранившихся тетрадей, он прочел Минеи за полгода — с сентября по февраль — и сделал выдержки на каждый день.
Вот вам и разгадка неповторимого стиля Гоголя — это сочетание разговорного, бытового, даже просторечного языка и высокого церковнославянского.
© Фото: фото из личного архива Владимира Воропаева
© Фото: фото из личного архива Владимира Воропаева
- Откуда эта любовь?
— Она зародилась в семье, но получила развитие в школьные годы. В уставе Нежинской гимназии, где учился Гоголь, было записано, что каждый ученик должен ежедневно выучивать по три стиха из Священного Писания. Вот и посчитайте: Гоголь семь лет учился, по три стиха из Священного Писания наизусть — сколько в неделю, в месяц, сколько за семь лет.
- А как с этим сочетаются очевидные у Гоголя интерес к нечистой силе и тонкий юмор? Откуда это взялось?
— Наш знаменитый культуролог, литературовед, эстетик Михаил Бахтин писал, что творчество такого "гениального выразителя народного сознания", как Гоголь, можно действительно понять только в потоке народной культуры, которая выработала свои особый взгляд на мир и особые формы его образного отражения. Гоголь вышел из этой народной культуры, отсюда такое яркое, живописное описание и нечистой силы. Это все из фольклора взято —русского и малороссийского, славянского в широком смысле. Но при этом, заметьте, слово "чорт" уходит из зрелых произведений Гоголя.
- Почему?
— Потому что это "черное" слово, не употребительное в светском разговоре, как выражался Гоголь. Бес, нечистый, лукавый — Гоголь немножко злоупотребляет этим в "Вечерах на хуторе близ Диканьки".
Не все в народной культуре, конечно, приемлемо для человека церковного. И Гоголь это понимал прекрасно. Гоголь шел вперед как христианин. Он сам говорил: "Я иду с двенадцати лет одной дорогою, не колеблясь в мнениях главных". Это все-таки цельная была натура — и нельзя говорить, что это вот "поздний Гоголь", а это "ранний".
- А повзрослевший, зрелый Гоголь что-то осуждал в своем молодом творчестве?
— Да, вы знаете, он довольно критически относился к своим ранним произведениям, включая "Вечера на хуторе близ Диканьки".
- Что его не устраивало?
— Он считал, что там много еще незрелого. Ранние его вещи очень дидактичны, помните? Открыто все высказано, без глубокого художественного подтекста: когда Вакула бежит топиться в проруби — кто у него за спиной, в мешке? Бес. Вот кто толкает человека на самоубийство. Ранние вещи у Гоголя очень назидательные, в них божественная сила всегда побеждает силу бесовскую. Гоголь вышел из народной культуры, из народных представлений — и в этом его сила, и в этом отчасти, в каком-то смысле, его слабость.
- И он всегда христианин — и в жизни, и в творчестве?
— Конечно, вне всякого сомнения. Приведу еще один пример. Последним сочинением Гоголя, над которым он работал последние годы жизни и которое увидело свет уже после его кончины, стали "Размышления о Божественной литургии". Это самое известное произведение Гоголя в XX веке, самое переиздаваемое, один из лучших образцов русской духовной прозы. В советскую эпоху эта вещь вообще не издавалась, потому что, как указывалось в комментариях к академическому изданию, "не имеет литературного интереса".
Из воспоминаний нежинских соучеников Гоголя известно, что он часто в храме напевал про себя Божественную литургию и однажды, недовольный тем, как поют на клиросе, поднялся на клирос и стал петь, громко и отчетливо произнося слова молитв. А священник услыхал незнакомый голос, выглянул из алтаря и приказал ему удалиться.
О чем это говорит? О том, что он уже в школе знал ход Божественной литургии, а не в конце жизни к этому пришел. Однако, к сожалению, представление о том, что Гоголь был сначала один, а потом другой — живет даже в умах церковных людей.
- Но в его произведениях есть примеры духовного перерождения…
— Да, например Чичиков. Обратите внимание на его имя — Павел. В последней, одиннадцатой главе первого тома "Мертвых душ" автор говорит читателям, что еще тайна, почему образ этот выведен в поэме, что в сем же самом Чичикове, может быть, заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью небес. Это не что иное как реминисценция из Деяний святых апостолов, эпизода обращения Савла в Павла, Есть основания полагать, что в самом имени героя содержится намек на его грядущее духовное перерождение.
- А почему Гоголь все-таки сжег второй том "Мертвых душ"?
— Тайна второго тома - это самая больная проблема гоголеведения. Что сжигал, когда сжигал, почему сжигал? На эти вопросы нет однозначного ответа. Я лет двадцать назад уже высказывал идею, которую никто пока не опроверг: второго тома Гоголь так и не написал. Потому что никто никогда не видел беловой рукописи второго тома "Мертвых душ". Никто и никогда.
- На каких же фактах основана гипотеза о сожжении?
— На признании самого Гоголя. В ночь с 11 на 12 февраля 1852 года он сжег свои рукописи. Какие именно — точно неизвестно. Об этом свидетельствует его крепостной слуга, который прислуживал ему в доме графа Александра Петровича Толстого. Слуга рассказал, что Гоголь отбирал бумаги, бросал их в печку и шевелил кочергой, чтобы они лучше горели.
До нас дошли черновые рукописи второго тома. Это четыре начальные главы и отрывок одной из последних глав, условно называемой пятой. Но это черновые главы, у них два слоя правки: сначала он написал, потом стал по этому тексту править.
Духовный отец Гоголя ржевский протоиерей Матфей Константиновский был последним, кто ознакомился с главами второго тома. Это было накануне сожжения рукописей. Ему нередко ставят в вину, что именно он подтолкнул писателя к этому. Отец Матфей отpицал, что по его совету Гоголь сжег втоpой том, хотя и говоpил, что несколько набpосков не одобpил и даже пpосил уничтожить: "Говоpят, что вы посоветовали Гоголю сжечь второй том Меpтвых душ?" — "Непpавда и неправда… Гоголь имел обыкновение сожигать свои неудавшиеся произведения и потом снова восстанавливать их в лучшем виде. Да едва ли у него был готов второй том; по крайней мере, я не видал его. Дело было так: Гоголь показал мне несколько разрозненных тетрадей <…> Возвращая тетради, я воспротивился опубликованию некоторых из них. В одной или двух тетрадях был описан священник. Это был живой человек, которого всякий узнал бы, и прибавлены такие черты, которых… во мне нет, да к тому же еще с католическими оттенками, и выходил не вполне православный священник. Я воспротивился опубликованию этих тетрадей, даже просил уничтожить. В другой из тетрадей были наброски… только наброски какого-то губернатора, каких не бывает. Я советовал не публиковать и эту тетрадь, сказавши, что осмеют за нее даже больше, чем за переписку с друзьями".
Теперь о том, почему замысел Гоголя не нашел своего завершения. Гоголь не раз говорил о том, что хотел написать свою книгу так, чтобы путь к Христу был ясен для каждого. Духовное возрождение — одна из высших способностей, дарованных человеку, и, по Гоголю, этот путь открыт всем. По всей вероятности, Гоголь хотел провести своего героя через горнило испытаний и страданий, в результате которых он должен был бы осознать неправедность своего пути. Этим внутренним переворотом, из которого Чичиков вышел бы другим человеком, по-видимому, и должны были завершиться "Мертвые души".
Замысел был грандиозный, но несбыточный, потому что показывать путь духовного возрождения — это не задача литературы.
- А что же тогда ее задача?
— Она призвана показать пороки человеческие, греховность человеческой природы. Да, в этом она достигла успехов. Но есть "проблема положительного героя" — где его взять, если человек несовершенен? Замысел Гоголя — за пределами литературного творчества. И поэтому последней его книгой стали "Размышления о Божественной литургии" - вот там этот путь показан для всех.
Спросите школьников, или учителей, почему герои "Мертвых душ" — это мертвые души? Они вам вряд ли ответят. А ответ простой: они без Бога живут. В предсмертной записи, обращенной ко всем нам, Гоголь говорит: "Будьте не мертвые, а живые души, нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом…". Вот путь, вот смысл названия великой поэмы, вот завет Гоголя.
Искусство для него — это незримые ступени к христианству.
В письме своему духовному отцу он надеялся, что после его книги "Выбранные места из переписки с друзьями" читатель возьмет в руки Евангелие.
- Как помочь сегодняшним людям обратиться к христианским ценностям? Что в наших силах?
— Средств очень много. Нужно просто оставаться христианином, расти духовно, не стоять на месте. Человек, который остановился в духовном развитии, — пошел назад. Воспитывать своих детей, свое окружение, "делать свое дело". Мне кажется, что Россия дольше других стран и государств устоит в своих христианских постулатах, основах.
Что важнее для правильной оценки писателя — его образ жизни или ценности, проповедуемые в его произведениях?
— Мне кажется, человека нужно оценивать по высотам его духа, а не по его падениям. Святость не есть безгрешность. Даже святые люди не были безгрешны. И не нужно хватать писателя "за язык". Как Есенин — сказал однажды глупость про причастие, это повторяют, и даже многие священники его за это недолюбливают. И Пушкин, даже если он написал "Гавриилиаду", несомненно, в этом покаялся: известно, что он все списки уничтожал и очень сердился, когда ему напоминали о ней. Хотя лично я убежден, что Пушкин никогда не писал "Гавриилиаду", и могу привести неопровержимые доводы на этот счет. Как бы там ни было, судит его Господь, а не мы.
- Как вам кажется, что мешает распространению христианства в современной российской культуре?
— Отсутствие подлинного, правильного духовного просвещения. Сейчас очень большая ответственность лежит на священниках, на духовных школах. Если у нас нет богословов, качественного духовного образования, то трудно что-то требовать от школ, родителей, от детей. Откуда-то нужно черпать эти сведения, правильные представления.
- Но церковные лавки забиты православной литературой…
— По большей части, это перепечатки старого. А ситуация меняется, нужны новые ответы.
Мне кажется, что священники должны принимать участие в публичных дискуссиях — и в интернете, и на телевидении — голос их должен звучать, люди должны их слушать. В этом смысле замечателен канал "Спас": там много интересных материалов, там часто выступают священники и дают свой взгляд на современный процесс.
- А нужно ли из сказки Пушкина про Балду убирать персонаж, именуемый "попом"?
— Попа не нужно убирать из сказки - это шутка поэта. Кстати, слово "поп" (в переводе с греческого - православный священник, иерей; отсюда протопоп, протоиерей) в девятнадцатом столетии не имело того уничижительного значения, которое появилось уже в советскую эпоху.
А вот опера "Тангейзер" и фильм "Матильда" — это уже другое дело, как мне кажется. Есть такие темы, к которым художник должен подходить с особым тактом и ответственностью. Сейчас, насколько мне известно, опера "Тангейзер" не идет — и это правильно, потому что должного такта и ответственности режиссер в данном случае не проявил. То же самое с фильмом "Матильда". Представьте себе: режиссер снял фильм о пророке Мухаммеде, пользуясь своими фантазиями, своими источниками. Был такой прецедент литературный — "Сатанинские стихи" Салмана Рушди, который был приговорен в Иране к смертной казни.
- Значит ли это, что христианство уходит из культуры?
— То, что сейчас происходит, кончено, не вселяет никакого оптимизма. Европейская культура по своим истокам — христианская культура, церковная. Она вся пронизана этими ценностями. Уберите это — и она потеряет свою идентичность, свою специфику.
Апостасия — отступление от Бога — процесс необратимый. В современной Европе этот процесс развивается стремительным образом, но Россия пока сопротивляется. Хотя, разумеется, этот процесс необратим. Наша задача — не остановить этот процесс, а остаться самими собой, остаться верными Христу. Несмотря ни на что.
Христианин на своем месте должен делать свое дело — быть свидетелем и проповедником Христа. Это его прямой долг. А воин-христианин должен тоже свое дело делать как христианин - защищать веру, родину, страну, народ.
И бизнес, и политика должны быть христианскими. Наши традиционные ценности - это ценности христианские, православные, и мы не должны стесняться этого.
Николай Васильевич Гоголь
Юрий Арамович Авакян
МЁРТВЫЕ ДУШИ
Поэма
К читателю
Дорогой друг!
Книга, которую ты держишь сейчас в руках - книга необычайной Судьбы. Ночью на вторник с 11 на 12 февраля 1852 года огонь уничтожил страницы рукописи второго тома «Мёртвых душ», обратив бумагу, на которой она была написана в пепел, а содержание рукописи в тайну, на протяжении вот уже более 140 лет занимающую не одно поколение читателей и исследователей творчества Николая Васильевича Гоголя.
В огне уцелели лишь первая глава рукописи, часть второй главы, глава третья и фрагменты четвёртой и заключительной глав, которых всего должно было насчитываться одиннадцать. Конечно же оставшиеся части гениального текста давали возможность строить предположения относительно того, что именно должно было происходить на страницах второго тома поэмы, равно, как и воспоминания современников, коим посчастливилось присутствовать при чтении Николаем Васильевичем отдельных глав, готовящегося им к печати тома, но тем не менее то была Утрата, невосполнимая и горькая. Утрата, равная трагедии, равная катастрофе, ибо мировая художественная культура лишилась в ту далёкую зимнюю ночь одного из своих выдающихся памятников.
Поэтому перед нами стояла необыкновенно сложная задача - воссоздать текст второго тома «Мёртвых душ», бережно сохраняя и стиль, и язык автора бессмертного произведения; максимально используя фрагменты оригинального текста, те, что сохранило для нас Провидение и опираясь, сколько возможно, на воспоминания друзей Николая Васильевича Гоголя.
Сегодня мы можем сказать, что книга воссоздана. Заново написаны семь её глав, те, которые в своё время не пощадил огонь, дописаны недостающие фрагменты второй, четвёртой и заключительной одиннадцатой главы, и Павел Иванович Чичиков вновь готов ко встрече с тобой, дорогой читатель. Надеемся, что встреча эта принесёт тебе радость, как принесла она радость нам, потому что книга эта - дань нашего безмерного восхищения творчеству великого Человека, преклонении перед его памятью и наша осуществлённая мечта.
Юрий Авакян
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Зачем же изображать бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни, выкапывая людей из глуши, из отдалённых закоулков государства? Что же делать, если уже такого свойства сочинитель, и, заболев собственным несовершенством, уже и не может изображать он ничего другого, как только бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни, выкапывая людей из глуши, из отдалённых закоулков государства. И вот опять попали мы в глушь, опять наткнулись на закоулок.
Зато какая глушь и какой закоулок!
Как бы исполинский вал какой-то бесконечной крепости, с наугольниками и бойницами, шли, извиваясь, на тысячу с лишком вёрст горные возвышения. Великолепно возносились они над бесконечными пространствами равнин, то отломами, в виде отвесных стен, известковато-глинистого свойства, исчерченных проточинами и рытвинами, то миловидно круглившимися зелёными выпуклинами, покрытыми, как мерлушками, молодым кустарником, подымавшимся от срубленных дерев, то, наконец, тёмными гущами леса, каким-то чудом ещё уцелевшими от топора. Река то, верная своим берегам, давала вместе с ними колена и повороты, то отлучалась прочь в луга, затем, чтобы, извившись там в несколько извивов, блеснуть, как огонь, перед солнцем, скрыться в рощи берёз, осин и ольх и выбежать оттуда в торжестве, в сопровождении мостов, мельниц и плотин, как бы гонявшихся за нею на всяком повороте.
В одном месте крутой бок возвышений убирался гуще в зелёные кудри дерев. Искусственным насаждением благодаря неровности гористого оврага север и юг растительного царства собрались сюда вместе. Дуб, ель, лесная груша, клён, вишняк и терновник, чилига и рябина, опутанная хмелем, то помогая друг <другу> в росте, то заглушая друг друга, карабкались по всей горе, от низу до верху. Вверху же, у самого её темени, примешивались к их зелёным верхушкам красные крышки господских строений, коньки и гребни сзади скрывшихся изб, верхняя надстройка господского дома с резным балконом и большим полукруглым окном. И над всем этим собраньем дерев и крыш возносилась свыше всего своими пятью позлащёнными, играющими верхушками старинная деревенская церковь. На всех её главах стояли золотые прорезные кресты, утверждённые золотыми прорезными же цепями, так что издали казалось - висело на воздухе ничем не поддержанное, сверкавшее горячими червонцами золото. И всё это в опрокинутом виде, верхушками, крышками, крестами вниз, миловидно отражалось в реке, где безобразно-дуплистые ивы, одни стоя у берегов, другие совсем в воде, опустивши туда и ветви и листья, точно как рассматривали это чудное изображение, где только не мешала их склизкая бодяга с пловучей яркой зеленью жёлтых кувшинчиков.
Вид был очень хорош, но вид сверху вниз, с надстройки дома на отдаленья, был ещё лучше. Равнодушно не мог выстоять на балконе никакой гость и посетитель. От изумления у него захватывало в груди дух, и он только вскрикивал: «Господи, как здесь просторно!» Без конца, без пределов открывались пространства. За лугами, усеянными рощами и водяными мельницами, в несколько зелёных поясов зеленели леса; за лесами, сквозь воздух, уже начинавший становиться мглистым, желтели пески - и вновь леса, уже синевшие, как моря или туман, далеко разливавшийся; и вновь пески, ещё бледней, но всё желтевшие. На отдалённом небосклоне лежали гребнем меловые горы, блиставшие белизною даже и в ненастное время, как бы освещало их вечное солнце. По ослепительной белизне их, у подошв, местами мелькали как бы дымившиеся туманно-сизые пятна. Это были отдалённые деревни; но их уже не мог рассмотреть человеческий глаз. Только вспыхивавшая при солнечном освещении искра золотой церковной маковки давала знать, что это было людное большое селение. Всё это облечено было в тишину невозмущаемую, которую не пробуждали даже чуть долетавшие до слуха отголоски воздушных певцов, пропадавшие в пространствах. Гость, стоявший на балконе, и после какого-нибудь двухчасового созерцания ничего другого не мог выговорить, как только: «Господи, как здесь просторно!»
Кто ж был жилец и владетель этой деревни, к которой, как к неприступной крепости, нельзя было и подъехать отсюда, а нужно было подъезжать с другой стороны, где врассыпку дубы встречали приветливо подъезжавшего гостя, расставляя широко распростёртые ветви, как дружеские объятья, и провожая его к лицу того самого дома, которого верхушку видели мы сзади и который стоял теперь весь налицо, имея по одну сторону ряд изб, выказывавших коньки и резные гребни, а по другую - церковь, блиставшую золотом крестов и золотыми прорезными узорами висевших в воздухе цепей? Какому счастливцу принадлежал этот закоулок?
Помещику Тремалаханского уезда, Андрею Ивановичу Тентетникову, молодому тридцатитрёхлетнему счастливцу и притом ещё и неженатому человеку.
Кто же он, что же он, каких качеств, каких свойств человек? У соседей, читательницы, у соседей следует расспросить. Сосед, принадлежавший к фамилии ловких, уже ныне вовсе исчезающих, отставных штаб-офицеров брандеров, изъяснялся о нём выраженьем: «Естественнейший скотина!» Генерал, проживавший в десяти верстах, говорил: «Молодой человек неглупый, но много забрал себе в голову. Я бы мог быть ему полезным, потому что у меня не без связей и в Петербурге, и даже при…» - генерал речи не оканчивал. Капитан-исправник давал такой оборот ответу: «[Да ведь чинишка на нём дрянь] - а вот я завтра же к нему за недоимкой!» Мужик его деревни на вопрос о том, какой у них барин, ничего не отвечал. Стало быть, мненье о нём было неблагоприятное.
Беспристрастно же сказать - он не был дурной человек, он просто коптитель неба. Так как уже не мало есть на белом свете людей, которые коптят небо, то почему ж и Тентетникову не коптить его? Впрочем, вот на выдержку день из его жизни, совершенно похожий на все другие, и пусть из него судит читатель сам, какой у него был характер и как его жизнь соответствовала окружавшим его красотам.
21 мая 1842 года в свет вышел первый том "Мертвых душ" Николая Гоголя. Загадка второй части великого произведения, уничтоженной писателем, до сих пор волнует умы литературоведов и обычных читателей. Зачем Гоголь сжег рукопись? И существовала ли она вообще? Телеканал "Москва Доверие" подготовил специальный репортаж.
Той ночью ему опять не спалось, он снова и снова мерил шагами свой кабинет в уютном флигеле старинной городской усадьбы на Никитском бульваре. Пробовал молиться, снова ложился, но не мог ни на секунду сомкнуть глаза. За окнами уже забрезжил промозглый февральский рассвет, когда он достал из шкафа видавший виды портфель, извлек из него пухлую рукопись, перевязанную бечевкой, подержал несколько секунд в руках, а потом решительно бросил бумаги в камин.
Что же случилось в ночь с 11 на 12 февраля 1852 года в особняке графа Александра Толстого? Почему Гоголь, еще при жизни получивший славу великого писателя, решил уничтожить, возможно, главный труд своей жизни? И как связано это трагическое событие в русской литературе со смертью, которую врачи зафиксируют 10 дней спустя здесь же, рядом с камином, пламя которого поглотило второй том поэмы "Мертвые души"?
Граф Александр Толстой приобрел этот особняк после смерти его прежнего владельца генерал-майора Александра Талызина, ветерана войны с Наполеоном. Николай Васильевич Гоголь оказался здесь в 1847 году, когда вернулся в Россию из дальних многолетних странствий. "Он был путешественником: станции, смена лошадей, он обдумывал многие свои сюжеты в дороге. И всегда как человек творческий он ищет общения, в частности - со своими друзьями. И регулярно кто-то из друзей его приглашал к себе, пожить в Москве его пригласил Толстой, с которым он состоял в переписке до этого времени", - рассказывает директор Дома Н.В. Гоголя Вера Викулова.
Второй том "Мертвых душ" к этому моменту, возможно, был уже почти завершен, осталось лишь отредактировать несколько последних глав.
Дом № 7 на Суворовском (Никитском) бульваре, где жил и скончался великий русский писатель Н.В.Гоголь. Фото: ИТАР-ТАСС
Из окон усадьбы Николай Васильевич наблюдал любимую им Москву. С тех пор, конечно, Москва сильно изменилась. Город был полностью деревенским. Во дворе дома стоял колодец-журавль, под окнами квакали лягушки.
В имении писатель был гостем желанным и почетным, ему отвели целое крыло, главным помещением которого стал кабинет.
Как замечает главный хранитель Дома Н.В. Гоголя, здесь он жил на всем готовом: чай ему подавался в любой момент, белье свежее, обед, ужин - не было никаких забот, были созданы все условия для того, чтобы он работал здесь над вторым томом "Мертвых душ".
Так что же произошло на рассвете 12 февраля 1852 года? Какую тайну хранит этот кабинет в доме № 7А по Никитскому бульвару? Исследователи и по сей день выдвигают самые разные версии: от сумасшествия Гоголя до переживаемого им кризиса.
К быту и комфорту Гоголь относился без особого интереса, как и вообще ко всему материальному. Небольшая кушетка, зеркало, кровать за ширмой, конторка, за которой он работал. Гоголь всегда писал стоя, над каждой фразой работал тщательно и порой мучительно долго. Разумеется, это таинство требовало изрядного количества бумаги. По рукописям видно, что Гоголь к себе был очень требовательным и говорил, что "дело мое - это не литература, дело мое - душа".
Критиком Гоголь был беспощадным, причем самые высокие, бескомпромиссные требования, он предъявлял в первую очередь к себе самому. "До семи раз он переписывал каждую главу, он филигранно вычищал текст, чтобы хорошо ложился на слух и чтобы при этом его замысел был интересен читателю", - рассказывает арт-менеджер Дома Н.В. Гоголя Лариса Косарева.
Окончательная редакция второго тома "Мертвых душ" – отнюдь не первое произведение Гоголя, погибшее в огне. Первое он сжег еще в гимназии. Приехав в Санкт-Петербург из-за критики в адрес поэмы "Ганц Кюхельгартен", он скупает и сжигает все экземпляры. Второй том "Мертвых душ" он тоже сжигает, в первый раз еще в 1845 году.
Репродукция картины "Н.В.Гоголь слушает у своего дома народного музыканта-кобзаря", 1949 год
Это и есть первая версия – перфекционизм. Гоголь уничтожил и следующую редакцию второго тома "Мертвых душ", потому что она ему просто не понравилась.
Писатель Владислав Отрошенко считает, что приблизиться к разгадке тайны камина в особняке на Никитском бульваре можно лишь досконально изучив особенности характера великого писателя, в том числе и те, что даже современников приводили как минимум в недоумение, особенно в последние годы жизни Гоголя. Он мог посреди разговора вдруг сказать: "Ладно, все, потом наговоримся", лечь на диван и отвернуться к стене. Манера его общения раздражала многих его друзей, близких.
Одна из самых необъяснимых привычек Гоголя - склонность к мистификациям. Даже в самых невинных ситуациях он частенько не договаривал, вводил собеседника в заблуждение, а то и вовсе врал. Владислав Отрошенко писал: "Гоголь говорил: "Никогда не надо говорить правду. Вот едешь в Рим - скажи, что едешь в Калугу, едешь в Калугу - скажи, что едешь в Рим". Эта природа гоголевской лживости остается непостижимой и для литературоведов, и для тех, кто изучает биографию Гоголя".
Особые отношения у Николая Васильевича были и с собственным паспортом: всякий раз, пересекая границу того или иного государства, он категорически отказывался предъявлять документ пограничной службе. Например, останавливали дилижанс, говорили: "Надо предъявить паспорт". Гоголь отворачивается в сторону и делает вид, что не понимает, что ему говорят. И друзья в растерянности, говорят: "Нас ведь не пропустят". Потом, в конце концов, он начинает рыться, как будто бы ищет паспорт, но все знают, кто с ним едет, что паспорт у него в кармане лежит.
"Он писал письма, например, матери, что сейчас находится в Триесте, видит прекрасные волны Средиземного моря, наслаждается видами, описывает ей подробно Триест. Он не просто написал ей письмо, подписанное "Триест" (написанное, на самом деле, в усадьбе своего друга, историка Михаила Погодина, в Москве на Девичьем поле), он еще и нарисовал на письме штемпель Триеста. Он тщательно вывел его так, чтобы отличить было нельзя", - рассказывает Владислав Отрошенко, который пять лет писал книгу о Гоголе.
Итак, версия вторая: сожжение второго тома "Мертвых душ" было очередной эксцентричной выходкой гения, который сделал для отечественной словесности столько, что мог позволить себе практически все. Он прекрасно знал, что популярен среди современников и что является писателем №1.
Офорт "Гоголь читает "Ревизора" писателям и артистам Малого театра", 1959 год. Фото: ИТАР-ТАСС
Удивительно и то, что еще до наступления эпохи фотографии Гоголя знали в лицо. Обычная прогулка по любимым московским бульварам превращалась чуть ли не в шпионский детектив. Студенты Московского университета зная, что Гоголь в послеобеденное время любит гулять по Никитскому и Тверскому бульварам, уходили с лекций со словами: "Мы идем смотреть на Гоголя". Согласно воспоминаниям, писатель был невысокого роста, где-то 1,65 метра, он часто укутывался в шинель, может быть, от холода, а может быть, чтобы его меньше узнавали.
Поклонников у Гоголя было великое множество, они не только принимали как должное любые странности своего кумира, но и были готовы потакать ему во всем. Хлебные шарики, которые писатель иметь привычку катать, размышляя о чем-то, становились объектом вожделения коллекционеров, поклонники постоянно ходили за Гоголем и подбирали шарики, хранили как реликвии.
У режиссера Кирилла Серебренникова свой взгляд на творчество Гоголя. Он готов поставить вопрос еще более радикально: а существовал ли второй том "Мертвых душ" вообще? Может быть, гениальный мистификатор и тут всех провел?
Специалисты, досконально изучающие жизнь и творчество Гоголя, с версией радикального режиссера отчасти согласны. Великий писатель был готов мистифицировать что угодно.
Однажды, когда Гоголь гостил у Сергея Аксакова, его навестил близкий друг, актер Михаил Щепкин. Писатель с воодушевлением поведал гостю, что закончил второй том "Мертвых душ". Можно лишь догадываться, в каком восторге был Щепкин: он стал первым, кому посчастливилось узнать, что грандиозный замысел завершен. Финал этой странной истории не заставил себя долго ждать: чинная московская компания, которая обычно собиралась у Аксакова, как раз расселась за обеденным столом. Щепкин встает с бокалом вина и говорит: "Господа, поздравьте Николая Васильевича, он закончил второй том "Мертвых душ". И тут Гоголь вскакивает и говорит: "От кого ты это слышал?". Щепкин отвечает: "Да от вас же, сегодня утром вы мне сказали". На что Гоголь отреагировал: "Ты белены объелся, или тебе приснилось". Гости же рассмеялись: действительно, Щепкин что-то там придумал.
Лицедейство влекло Гоголя с почти непреодолимой силой: прежде, чем что-то записать, Гоголь разыгрывал это в лицах. И удивительно, гостей не было, Гоголь был один, но звучали совершенно разные голоса, мужские, женские, Гоголь был блестящим актером.
Однажды, уже будучи вполне известным литератором, он даже попытался устроиться на службу в Александринский театр. На прослушивании Гоголь получил предложение лишь созывать публику и расставлять стулья. Интересно, что уже через пару месяцев после этого собеседования руководителю труппы было поручено готовить гоголевского "Ревизора".
Гоголевская охота к перемене мест стала одной из тем интерактивной экскурсии, которая каждый день проходит в доме-музее на Никитском бульваре. Посетителей встречает старинный дорожный сундук, впечатление усиливают звуки дороги, доносящиеся из его недр.
Как известно, Гоголь чаще бывал в Европе, чем в России. Собственно, первый том "Мертвых душ" он написал в Италии, в которой провел в общей сложности 12 лет и которую называл второй родиной. Именно из Рима однажды пришло письмо, заставившее друзей Гоголя всерьез насторожиться. Складывается ощущение, что Гоголь в своей жизни начинает разыгрывать историю с носом майора Ковалева. Как нос отделился от майора Ковалева и начал гулять сам по себе, так и здесь. Гоголь в письмах сообщал, что в Петербурге необходимо найти некого другого Гоголя, что могут произойти какие-то мошеннические истории, могут под его именем выпустить некие произведения.
Тогда-то и закралась мысль о том, что бесконечные гоголевские мистификации – не просто чудачество гения, а симптом глубоко душевного недуга.
Один из научных сотрудников Дома Н.В. Гоголя рассказывает: "Я вел как-то экскурсию психиатрам. Я не знал, что это психиатры, поэтому я им рассказывал свое мнение. Но они мне сказали: "Да мы уже давно поставили диагноз Гоголю. Ну взгляните даже на почерк", - в музее на конторке лежат образцы почерка Гоголя. Они стали прямо говорить, что это за расстройство. Но мне кажется, диагноз ставить заочно не каждый врач рискнет, а тут 200 лет назад".
Может, сожжение второго тома "Мертвых душ", и правда, было безумным поступком в клиническом смысле этого слова? А значит, попытки понять и объяснить его с точки зрения здравого смысла - занятие пустое и бесполезное?
Но и эта версия отнюдь не последняя. Известно, что автор мистических "Вечеров на хуторе близ Диканьки" и совсем уже инфернального "Вия" в конце жизни всякую чертовщину отрицал. В это время Гоголя нередко видели в церкви Николая Чудотворца (духовного покровителя Гоголя) в Староваганьковском переулке.
Рисунок Бориса Лебедева "Встреча Гоголя с Белинским", 1948 год. Фото: ИТАР-ТАСС
Некоторые исследователи полагают, что поистине роковым (и для второго тома "Мертвых душ", и для их создателя) стало знакомство с протоиреем Матвеем Константиновским, духовным наставником графа Александра Толстого. Священник, отличавшийся крайней резкостью суждений, со временем стал и духовником Гоголя. Тот показал свою рукопись, над которой работал девять лет, отцу Матвею, и получил отрицательные отзывы. Не исключено, что эти жестокие слова священника и стали последней каплей. Постоялец дома на Никитском бульваре в ночь с 11-го на 12 февраля 1852 года совершил то, что позже художник Илья Репин назовет "самосожжением Гоголя". Считается что Гоголь сжег ее в состоянии аффекта и позже жалел об этом безмерно, но его утешил хозяин дома, Александр Петрович Толстой. Он подошел и тихо сказал: "Но у вас же здесь все, в голове, вы же сможете это восстановить".
Но о восстановлении второго тома уже не могли быть и речи. На следующий день Гоголь объявил, что начинает поститься, и вскоре вовсе отказался от еды. Он постился с таким усердием, с которым, наверное, не постился ни один из верующих. И в какой-то момент, когда было ясно, что Гоголь уже ослабевает, граф Толстой призвал врачей, он те не нашли у Гоголя никакой болезни.
10 дней спустя Гоголь умер от физического истощения. Смерть великого писателя потрясла Москву, в храме святой мученицы Татьяны при Московском университете с ним прощался, казалось, весь город. Все прилегающие улицы были заполнены народом, прощание шло очень долго.
Памятник Гоголю в Москве решили установить 30 лет спустя, в начале 80-х годов XIX столетия. Сбор пожертвований затянулся, необходимая сумма была собрана лишь к 1896 году. Прошло несколько конкурсов, на которые было представлено более полусотни проектов. В итоге монумент доверили молодому скульптору Николаю Андрееву. Тот взялся за дело со свойственной ему основательностью. Андреев всегда искал натуру для своих произведений. Он проштудировал все возможные портреты Гоголя, которые только мог найти. Он рисовал, изображал Гоголя, пользуясь услугами своего брата, который ему позировал для скульптуры.
Скульптор побывал на родине писателя, встречался с его младшей сестрой. Итогом его фундаментального исследования стал без преувеличения революционный для того времени монумент. В 1909 году памятник на Арбатской площади открывали при многотысячной толпе.
Даже закладка памятника была очень торжественной и отмечалась в ресторане "Прага". Очень оригинально подошли к торжественному обеду организаторы, потому что они приготовили все блюда, которые так или иначе фигурировали в гоголевских произведениях: это и "суп в кастрюльке из Парижу", и "шанежки с припеком" от Коробочки, и разные соленья, варенья из закромов Пульхерии Ивановны.
Однако печальный, задумчивый, трагический Гоголь нравился не всем. Говорят, что, в конце концов, памятник с Арбатской площади переместили во двор усадьбы графа Толстого по приказу самого Сталина. И в 1952 году в начале Гоголевского бульвара появился плакатный, пышущий здоровьем Николай Василевич, снабженный пафосной надписью: «Гоголю от Правительства Советского Союза». Новый, отретушированный образ, породил немало насмешек: "Юмор Гоголя нам мил, слезы Гоголя – помеха. Сидя грусть он наводил, этот пусть стоит для смеха".
Впрочем, со временем москвичи полюбили и этот образ. В конце 70-х годов прошлого века вокруг памятника на Гоголевском бульваре завели обыкновение собираться московские хиппи. Эпоха детей цветов давно в прошлом, однако каждый год 1 апреля постаревшие московские "хипари", надев любимые клеши, вновь собираются на "гоголях", чтобы вспомнить веселую молодость. У хиппи на любой вопрос есть свой ответ, своя правда и своя мифология. И Николай Васильевич Гоголь в их пантеоне занимает особое, но, несомненно, весьма почетное место. Художник Александр Иосифов заметил: "Во-первых, сам по себе Гоголь уже хипповый вид имеет. Во-вторых, он в какой-то степени мистически предрасположен к восприятию жизни, к чему предрасположена и та молодежь. Именно такое вот неадекватное восприятие жизни".
И, конечно, у каждого хиппи своя версия того, что произошло в доме на Никитском бульваре: "Разочаровался в жизни. Плюс, он еще, говорят, болел очень сильно, и по легенде, когда гроб открыли, у него крышка исцарапана была. Может быть, его и живьем закопали".
Ореол таинственности, который окружал Гоголя при жизни, после его смерти лишь сгустился. Владислав Отрошенко считает, что это закономерно: "До Гоголя у нас никогда не было писателя, который бы литературу сделал своей жизнью. Вот Пушкин - да, у него было много чего в жизни: у него были семья, жена, дети, дуэли, карты, друзья, придворные интриги. У Гоголя в жизни не было ничего, кроме литературы. Вот он был таким монахом литературы".
Монах, аскет, эксцентричный отшельник, лицедей и одинокий путешественник, писатель, оставивший величайшее наследие и не имевший при жизни даже элементарных признаков быта. После смерти писателя была составлена опись, в основном его достоянием были книги, 234 тома - это и на русском языке, и на иностранных. Одежда, которая перечислена в этой описи, находилась в плачевном состоянии. Из всех ценных вещей можно назвать только золотые часы". Часы, впрочем, пропали. А то, что сохранилось, дошло до нас благодаря друзьям, родственникам или просто поклонникам писательского таланта. Главной гордостью Дома Н.В. Гоголя является чарка, приобретенная у потомков по линии сестры Елизаветы, которую Николай Васильевич подарил ей на свадьбу. Так же в музее есть игольница из кости, которая перешла ему от матери. Николай Васильевич, оказывается, очень хорошо шил, вышивал, он и себе поправлял галстуки, шарфики, а также шил платья для сестер.
Почитатели гоголевского напевного слога и сегодня приходят в этот дом на Никитском бульваре. Каждый год в марте здесь отмечают день памяти писателя, и всякий раз звучит "Молитва" - единственное стихотворение Гоголя. В этом доме во времена жизни Гоголя проходили гоголевские украинские среды. Гоголь очень любил украинскую песню, и хотя сам не обладал таким ярко выраженным музыкальным слухом, но собирал украинские песни, записывал их и любил подпевать и даже слегка притоптывать ногой.
Картина Петра Геллера "Гоголь, Пушкин и Жуковский летом 1831 года в Царском Селе", 1952 год. Фото: ИТАР-ТАСС
Прийти в дом на Никитском бульваре может каждый, а вот остаться дано не всякому. Вера Никулина (директор Дома Н.В. Гоголя) рассказывает: "У меня были случаи, когда люди приходили, три дня работали, у них поднималась температура, не опускалась, и они увольнялись. Считается что дом принимает или не принимает человека". Некоторые уточняют: это не дом, а сам Гоголь проверяет людей на прочность, приветствует преданных и решительно отметает случайных. В Доме Гоголя появилась такая поговорка: "это Гоголь". Как что-то случается - "это Гоголь во всем виноват".
Так что же все-таки случилось с Гоголем в ночь с 11-го на 12 февраля 1852 года? Писатель Владислав Отрошенко уверен, эти стремительно превращающиеся в пепел листы пухлой рукописи - лишь последний акт трагедии, начавшейся десятью годами раньше, в тот самый момент, когда увидел свет первый том поэмы "Мертвые души": "Вся Россия ждет от него второго тома "Мертвых душ", когда первый том производит переворот в русской литературе и в сознании читателей. На него вся Россия смотрит, а он воспаряет над миром. И вдруг крушение. Он пишет фрейлине двора Александре Осиповне Смирновой, это была одна из близких подруг его, в 1845 году он ей пишет: "Бог отъял от меня способность творить".
Эта версия не отрицает все предыдущие, скорее, объединяет их воедино, и потому представляется наиболее вероятной. Владислав Отрошенко: "Гоголь умер от литературы, умер от "Мертвых душ", потому что это была такая вещь, что она либо пишется и возносит творца просто к небесам, либо она убивает его, если не пишется. Ведь Гоголь предполагал написать и третий том, и из этого грандиозного замысла можно было выйти только двумя путями - либо его совершить, либо умереть".
Гоголь уже полтора века остается одним из самых загадочных писателей. Порою светлый и ироничный, чаще - сумрачный, полубезумный, и всегда - магический и ускользающий. И потому каждый, кто открывает его книги, всякий раз находит в них что-то свое.
Лариса Косарева (арт-менеджер Дома Н.В. Гоголя): "Загадка, мистика, тайна, юмор, - то, чего не хватает в современной прозе. Все-таки он очень ироничен, и вот эта шутка, юмор, фантастика - блокбастер XIX века, Гоголь".
Один Байрон (актер): "Очень похоже на нашего поэта Эдгара Алана По. Вот есть общая темная сторона, мне кажется. Человек со сложной судьбой, у обоих этих поэтов были сложные в сюжеты жизни. Они оба любят момент абсурда. Я обожаю абсурд".
Владислав Отрошенко (писатель): "Мы всегда говорим, что литература - это вообще самое главное богатство, которые было у России, богатство, которое не иссякает. Потому что отношение, которое, кстати говоря, задал именно Гоголь, отношение к литературе как к чему-то такому, что вообще поглощает тебя целиком".
Собрание сочинений Н.В.Гоголя, 1975 год. Фото: ИТАР-ТАСС
И потому, наверное, у каждого вдумчивого читателя есть собственная версия того, что же на самом деле произошло февральской ночью в доме на Никитском бульваре.
Научный сотрудник музея Олег Робинов считает, что Николай Васильевич незадолго до смерти приезжал и закопал второй том "Мертвых душ" у себя во дворе. Причем сделал насыпь, курган небольшой, и сказал крестьянам, завещал, что если будет неурожайный тяжелый год, раскопаете, продадите, и будете счастливы.
Поэма (такой жанр своего произведения обозначил автор) Н.В. Гоголя "Мертвые души" - одно из классических произведений русской литературы. А история, произошедшая со вторым томом этого произведения известна даже тем, кто никогда не открывал первый том. Литературоведы (несмотря на разногласия относительно "силы" или "слабости" второго тома) сходятся в одном - уничтожение Гоголем уже написанного им второго тома Мертвы душ - это одна из самых серьезных утрат в нашей литературе. Вопрос: Почему гоголь сжег второй том Мертвых душ?", - возник сразу же после происшествия, и до сих пор единого и однозначного ответа на него нет. Да и с самим сожжением не всё ясно. Как говорится, был ли мальчик?
Версия первая: Гоголь ничего не сжигал, так как второго тома Мертвых душ не существовало
Эта версия опирается на то, что готовую рукопись второго тома поэмы никто не видел, а единственным свидетелем сожжения был слуга Гоголя Семен. Именно с его слов известно о том, что произошло в ту ночь. Якобы, писатель приказал Семену принести портфель, в котором хранились тетради с продолжением Мертвых душ. Гоголь положил тетради в камин и поджег их свечой, а на мольбы слуги не губить рукопись сказал: «Не твое дело! Молись!» Семен же был довольно юн, малограмотен и вполне мог наплести ерунды (это если по простому). Эта версия не воспринимается всерьез большинством исследователей. Сохранившиеся черновики произведения и свидетельства современников дают основание утверждать, что "беловой" вариант всё-таки существовал.
Версия вторая: Гоголь сжег черновики, а рукопись второго тома Мертвых душ попала (после смерти писателя) к графу А.П. Толстому, у которого Гоголь жил в то время.
Эта версия также основана на ненадежности показаний слуги Семена и также считается маловероятной. У А. Толстого не было никаких причин скрывать рукопись, но даже если бы он это и сделал, за прошедшее с тех пор время рукопись непременно "всплыла" бы.
Версия третья: Гоголь действительно сжег второй том Мертвых душ, так как был недоволен им и находился в помутненном состоянии рассудка.
Эта версия представляется уже более вероятной, так душевное здоровье писателя в тот момент было далеко не блестящим. Гоголь с детства страдал припадками, сопровождавшимися тоской и депрессией. В январе 1852 года, умерла Е. Хомякова, жена гоголевского друга и это событие оказало на писателя чрезвычайно пагубное влияние. Писателя мучил постоянный страх смерти, а его духовник призывал отказаться от литературного труда, который сам Гоголь считал своим единственным призванием. Конечно, сейчас сложно ставить диагнозы, но очевидно, что рассудок писателя был если не помрачен, то на грани помрачения. Вполне вероятно, что в порыве самобичевания он мог посчитать свой труд ничтожным и не заслуживающим выйти в свет. Однако, доминирующей на данный момент считается другая версия.
Версия четвертая: Гоголь хотел сжечь черновики, однако, находясь в состоянии полного психического истощения, перепутал их с беловым вариантом.
Считается, что рассказ Семена если не абсолютно точен, то приближен к правде, однако писатель не имел намерения сжигать окончательный вариант. Сторонники этой версии приводят слова Гоголя, сказанные им наутро графу Толстому: "Вот, что я сделал! Хотел было сжечь некоторые вещи, давно на то приготовленные, а сжег всё. Как лукавый силен – вот он к чему меня подвинул! А я было там много дельного уяснил и изложил... Думал разослать друзьям на память по тетрадке: пусть бы делали, что хотели. Теперь все пропало". Также считается, что в целом, за исключением минут депрессии, Гоголь был доволен написанным. Хотя при работе над вторым томом значение произведения в представлении писателя вырастало за границы собственно литературных текстов, что делало замысел практически не реализуемым.
Несмотря на то, что Гоголь сжег рукопись окончательного варианта второго тома поэмы, черновые записи остались. В настоящее время наиболее полная рукопись первых пяти глав второго тома принадлежит американскому бизнесмену российского происхождения Тимуру Абдуллаеву. Она должна была войти в Полное собрание сочинений и писем писателя, изданное в 2010 году, однако по неизвестным причинам этого не произошло. Тем не менее, вопрос: "Почему Гоголь сжег второй том Мертвых душ", - решен не до конца, хотя и есть наиболее вероятная версия.
Тайна классика
По словам Бака, в основном наследие Гоголя изучено, и в этом, отметил профессор, большой вклад ученых XIX века, например, Николая Тихонравова, который прокомментировал все основные произведения писателя. Но, подчеркнул собеседник агентства, остается еще множество тайн, связанных и с жизнью, и с творчеством Гоголя, например, тайна второго тома "Мертвых душ".
"Известно, что перед смертью Гоголь сжег рукопись второго тома "Мертвых душ", за исключением нескольких начальных глав. Но это произведение имеет настолько мощную энергетику, настолько понятно, какой замысел оно в себе несло, что можно сказать - оно существует, - рассказал Бак. - Этот том, в отличие от первого, должен быть посвящен светлым сторонам жизни России. Возможно, что мы когда-нибудь найдем другие его фрагменты, которые могут лежать в архивах".
Но главная тайна Гоголя даже не сожженная рукопись второго тома. Самое существенное состоит, по мнению Бака, в том, что неисчерпаемы произведения писателя, они "многотолкуемы", потому каждое новое поколение читает их по-своему, открывает неожиданные смыслы.
"Например, по понятным причинам, в советское время недостаточное внимание уделялось религиозности самого Гоголя и вероучительным проблемам в его творчестве. И здесь еще непочатый край работы, - отметил Бак.
Он также рассказал, что, помимо писательского дара, Гоголь обладал талантом комического актера, славился своим лицедейством. А еще создал специальный труд о церковных службах - "Размышление о Божественной литургии".
Гоголь всегда очень пристально вглядывался в окружающий мир. "Он стремился к доскональной осведомленности обо всем, что упоминалось в его книгах, будь то события исторического прошлого или народные малороссийские легенды. В письмах своим родственникам он все время просил их сообщать ему народные приметы, песни, детали быта", - добавил профессор.
По словам Бака, точность и конкретность деталей в произведениях Гоголя просто потрясает. "Для него важно все - как называется трава, растущая у порога, названия одежды, утвари и так далее. К "Вечерам на хуторе близ Диканьки" приложен небольшой словарь, где Гоголь объясняет некоторые малороссийские понятия", - подчеркнул профессор.
Явление Христа
Дмитрий Бак подчеркнул малоизвестную, но важную деталь: на знаменитой картине Александра Иванова "Явление Мессии" (или "Явление Христа народу") - в облике одного из персонажей изображен Гоголь. "Среди тех, кто с надеждой устремил взгляды на приближающегося Христа, есть человек, стоящий вполоборота к Мессии, в алом одеянии, он выделяется из толпы своим пророческим горящим взглядом. Портретное сходство с Гоголем очевидно ", - отметил профессор.
По его словам, Гоголь познакомился с Александром Ивановым в Италии, где писатель прожил долгие годы. Художник тонко почувствовал и изобразил на картине гоголевскую «избранность», которую остро переживал и сам писатель.
"Современники нередко упрекали Гоголя в гордыне, особенно после выхода в свет в 1847 году книги "Выбранные места из переписки с друзьями". Писатель был убежден в том, что его голос должна услышать вся Россия и преобразиться от его книг. В этом он видел смысл своей жизни и труда, воспринимал свое писательство как своего рода мессианство", - отметил Бак.
В самом деле, Гоголь завещал похоронить его только после того, как появятся явные признаки тления, поскольку иногда впадал в летаргические состояния. Но все толки о том, перевернулся ли Гоголь в гробу, нет ли - лишь досужие пересуды обывателей.
"Писатель пережил страшную душевную трагедию, которая и привела его к смерти. Вопреки собственному призыву к нравственной проповеди, к изображению вечных ценностей, светлых сторон жизни, он так и не смог от сатирического изображения России в первом томе своей великой поэмы перейти к изображению позитивному. Второй том "Мертвых душ" был сожжен, а с ним сгорела и жизнь великого наследника Пушкина", - добавил Бак.
