Дек 29, 2016

Голубятня на желтой поляне Владислав Крапивин

(оценок: 1 , среднее: 5,00 из 5)

Название: Голубятня на желтой поляне

О книге «Голубятня на желтой поляне» Владислав Крапивин

“Голубятня на желтой поляне” — фантастическая книга в прямом и переносном смысле. Владислав Крапивин описал, что нас ждет в XXI веке, соединив две вещи: космические зарисовки и детей. Детские персонажи мелькают на каждой странице книги, показывая устройство нашей Вселенной в будущем. Такая взрослая миссия отведена детскому населению.

Действие в книге разворачиваются на нескольких планетах. Владислав Крапивин описал три параллельных мира недалекого будущего — Землю, Планету и Землю-2. Земля — прекрасное место с максимальными удобствами: все автоматизировано и компьютеризировано, люди имеют возможность исследовать Космос на межгалактических космических кораблях. Очевидно, автор описал нашу планету в будущем, подчеркнув высокий уровень технического и социального прогресса.

Второе пространство книги “Голубятня на желтой поляне” имеет название Планета. Начиная читать описание этого мира, видишь абсолютное сходство с нынешней нашей Землей, но это только на первый взгляд. На Планете происходит множество странных вещей, но самое печальное — гнет тех, которые велят. Это — манекены, которые, принимая облик людей, приходят к жителям планеты и заставляют их делать то, что хотят. Все повинуются им из страха, ведь непослушание очень жестко карается, причем вплоть до уничтожения.

Третий мир, который упоминает Владислав Крапивин, — это Земля-два. Именно отсюда один из главных героев журналист Глеб Вяткин отправляется на футуристическую землю. Судя по описаниям этого мира, он приближен к нашей нынешней реальности.

“Голубятня на желтой поляне” — это целая трилогия. Первая часть “Праздник лета в Старогорске” описывает жизнь на Земле будущего, во второй части “Голубятня в Орехове” показана Планета, а в заключительной части “Мальчик и ящерка” события развиваются в этих двух мирах. Обилие действующих персонажей не мешает следить за увлекательным сюжетом произведения, а его концовка надолго оставляет “послевкусие” из оттенков грусти и легкой радости.

Все события книги “Голубятня на желтой поляне” описаны через призму детской психологии. Интересно наблюдать, как дети живут в мире технического прогресса, играют и радуются жизни несмотря ни на какие трудности, отчаянно борются за свои права. Взрослый читатель, открыв книгу, сразу наткнется на воспоминания из своего детства, ведь это — неизменная пора со своими радостями и переживаниями, целым миром эмоций и стремлений. Это было в прошлом веке, есть в настоящем и будет неизменным в далеком будущем.

“Голубятня на желтой поляне” — весьма поучительная книга, повествующая о вечных идеалах — дружбе, верности, доброте, борьбе за справедливость. Ее будет интересно читать не только взрослым, но и детям школьного возраста.

На нашем сайте о книгах lifeinbooks.net вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Голубятня на желтой поляне» Владислав Крапивин в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Голубятня на жёлтой поляне - научно-фантастический роман-трилогия Владислава Крапивина , состоящий из трёх книг: «Голубятня в Орехове», «Праздник лета в Старогорске» и «Мальчик и ящерка».

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

Владислав Крапивин, детский писатель

Владислав Крапивин - "Мальчик со шпагой"

Субтитры

Мир трилогии

Основные события происходят в двух параллельных мирах , упоминается ещё один мир.

Земля

В этом мире происходит действие книги «Праздник лета в Старогорске» и часть действия книги «Мальчик и ящерка».

Футуристическая земля, похожая на то, как представляли себе XXI век фантасты XX века. Технический и социальный прогресс сделал своё дело, Земля стала гораздо более удобной для жизни, появилась масса новых технологий, компьютеры. Созданы межзвёздные космические корабли (СуперКрейсера Дальней Разведки - СКДР, в просторечии - «ска́дер»). Каждый такой корабль стоит как несколько городов, строится несколько лет. Космонавты (их называют «скадермены») на них уходят в дальний поиск, исследуя Галактику. Хотя проект длится уже много лет, братьев по разуму в космосе всё ещё не нашли, за исключением экспедиции СКДР-7 , доставившей на Землю данные о наличии в Галактике кристаллической формы жизни, попытка контакта с которой, впрочем, успеха не имела. В мегаполисах жизнь очень комфортна, быт автоматизирован и компьютеризован, но маленькие города, такие как описываемый в романе Старогорск, сохранили массу примет прошлого, и жизнь в них не так уж сильно отличается от той, что была во второй половине XX века .

Планета

В этом мире происходит действие книги «Голубятня в Орехове» и часть действия книги «Мальчик и ящерка». На первый взгляд, он выглядит как мир-близнец Земли, какой она была в конце XX века, но только на первый взгляд. Первое, бросающееся в глаза, отличие - люди называют свою планету просто Планета. Есть странные обычаи, например, почему-то считается неприличным число «пять», причём это активное всеобщее убеждение: собраться впятером - значит, повести себя крайне непристойно. Даже монеты в пять копеек нет, нет и оценки «пять» в школе. В сказках впятером собираются только отрицательные герои, но при этом, однако, впятером они становятся практически непобедимыми.

Хотя в этом мире, как и в нашем, существуют руководящие органы и законы , фактически в нём правят «те, которые велят» - существа, принимающие облик людей, но людьми не являющиеся. Когда им что-то нужно, они приходят к людям и велят им поступать так или иначе. Сопротивление карается, в зависимости от обстоятельств, вплоть до уничтожения несогласных, но мало кто решается сопротивляться. Ни пули, ни другое обычное оружие не берут «тех, которые велят». Про «тех, которые велят» знают все, но большинство предпочитает делать вид, что их не существует. Несколько десятилетий назад на Полуострове, где происходит действие, была война берегов: люди с правого берега протекающей там большой реки воевали с людьми с левого. С тех пор почти все жители Полуострова воспринимают человека с другого берега как потенциального врага, по крайней мере - как того, кто никогда не может стать другом, хотя уже никто не помнит, из-за чего началась война. В этом мире много странных вещей и явлений, которые, однако, воспринимаются его уроженцами как само собой разумеющиеся.

Земля-два

Мир, из которого прибыл на Землю журналист Глеб Вяткин. Название условное, в тексте этот мир никак специфически не именуется, говорится лишь, что свою планету люди в нём также называют Землёй. Этот мир похож на мир Земли, но, видимо, несколько моложе, менее комфортен и благоустроен. Там существует Москва , где Глеб учился на журналиста в университете , а также упоминается город Ко́лыч, где Глеб работал и откуда попал на Землю, отправившись в местную командировку и случайно сев в поезд до станции «Мост». Возможно, автор имел в виду реальный мир конца XX века или его очень близкий аналог.

Артефакты и явления

В романе упоминаются предметы и явления, совершенно нетипичные для мира Земли и, тем более, для реальности. Большинство из них активно проявляется только в мире Планеты.

Нашествие

Название стихийного бедствия, которое периодически случается в мире Планеты. К городу подходит огромная чёрная туча, заряженная электричеством, состоящая из небольших, размером со шмеля, фрагментов. Горят деревянные дома и деревья; поверхность каменных строений изъедается; людей, оставшихся на открытом месте, убивает электрическими разрядами. Нашествие пережидают, закрывшись в подвалах каменных строений на два-три дня. Нашествия как-то связаны с деятельностью «тех, которые велят».

Бормотунчик

Рукотворное разумное (во всяком случае, говорящее) существо, которое можно создать своими руками из куска ткани, нескольких палочек или кусков проволоки и песка. Делать бормотунчиков можно только в тихом месте, где рядом - только друзья, и получается это не у каждого. Песок засыпается в ткань, ткань завязывается, на ней рисуется стилизованное лицо, с боков приделываются «руки», после чего бормотунчика подвешивают куда-нибудь на проволоку. В результате он оживает и может разговаривать, рассказывать сказки, истории, просто вести беседу с человеком. Но беседовать с ним нужно осторожно, самое главное - не задавать вопросов, даже риторических. Дело в том, что бормотунчик может ответить практически на любой конкретный вопрос, но только на один. Если задать второй - он тут же разрядится и превратится просто в горсть песка в лоскуте ткани.

Пустой город

Город на одном из берегов реки на Полуострове. В городе стоят огромные каменные здания, он выглядит покинутым недавно, хотя никто не помнит ни построивших его, ни того, чтобы там кто-нибудь жил. В Городе живут только ветерки.

Ветерки

В Городе на одной из башен, на верхней площадке на камне высечено заклинание. Мальчишке нужно переплыть Реку, подняться на башню и выучить заклинание наизусть. После этого нужно однажды прыгнуть с большой высоты и в падении прочитать это заклинание. Тогда мальчик станет ветерком - превратится в маленький спиральный воздушный вихрь, который может летать, где вздумается, и становиться живым человеком или ветерком по своему желанию. Если прошедший обряд мальчик впоследствии погибает, он не умирает насовсем, а навсегда превращается в ветерка. Многие ветерки живут в Городе.

Ветерки, пережившие свою смерть, могут становиться людьми ненадолго - от нескольких минут до нескольких часов. Ещё они умеют «уходить в подкидыши»: превращаться в живых грудных детей, которые оказываются подброшенными в какую-нибудь семью (причём не обязательно в мире Планеты). Такой ребёнок живёт обычной детской жизнью, не зная о своём прошлом, до возраста, в котором он в своё время умер. Когда он достигает этого возраста, он всё вспоминает, а вскоре превращается в ветерка и улетает. Обычно, «уходят в подкидыши» немногие - за возможность прожить несколько лет человеческой жизнью приходится платить горечью расставания.

Поезд до станции Мост

Небольшой, старомодного вида поезд, который можно встретить на железнодорожных путях или на станции где-нибудь в захолустье, в любом из миров, но чаще всего - в мире Планеты. На табличке с названием станций отправления и прибытия значится: «ст. Мост - ст. Мост». Поезд видели и ездили на нём многие, в мире Планеты он используется как вполне обычное транспортное средство, но станции Мост никто и никогда не видел - обычно пассажиры заходят в поезд, когда он идёт в нужном им направлении, и выходят, доехав до точки назначения. В действительности поезд далеко не прост - он идёт через несколько параллельных пространств (минимум - через три), так что войдя в него и проехав достаточно долго, можно оказаться в другом мире.

На Земле известно 2 места, где можно встретить поезд - железнодорожная стрелка в окрестностях Старогорска, и Мост на свалке (также в окрестностях Старогорска). На Земле-два поезд иногда проходит через станцию провинциального города Колыч, на несколько минут останавливаясь на одном из дальних путей.

Мост

Железнодорожный мост, возникающий в полнолуние на Земле, на пустынной свалке в окрестностях Старогорска (возможно, появляется и в других мирах). Мост существует около 5-7 минут, после чего растворяется в воздухе. Во время появления моста через него всегда проезжает «Поезд до станции Мост».

Искорка

Нужно смешать по капле крови от трёх, четырёх или пяти друзей, немного опилок от колеса, корабельного якоря и самолёта. Получившуюся смесь нужно на закате зажечь от праздничного огня. В результате получается Искорка - крохотная светящаяся точка, в темноте похожая на светлячка. Искорка вечна (по крайней мере, она может существовать очень долго), в ней заключена огромная энергия. Поднесённая к оси колеса, она приводит его в движение. Искорка принадлежит тем, кто её создал. Её можно отдать, подарить, но невозможно отнять силой или украсть. Рассматривая Искорку под сильным увеличением, можно увидеть, что она представляет собой спиральный диск, напоминающий спиральную галактику. По убеждению «тех, которые велят», Искорка - это модель настоящей Галактики, именно той, в которой она создана, причём модель, связанная с оригиналом: воздействуя на неё, можно воздействовать на Галактику.

Герои

• Ярослав Игоревич Родин (Яр) - скадермен с Земли. Взрослый, но в душе оставшийся мальчишкой мужчина. Большую часть жизни провёл в дальнем космосе. Из-за замедления времени в космических перелётах при биологическом возрасте 35-40 лет Яр пережил многих своих сверстников и по общему числу прожитых лет является глубоким стариком. Был перемещён Игнатиком на Планету и остался жить там, чтобы защищать компанию друзей-подростков.
• Игнатик (Тик) - мальчик-подросток с Планеты. Выдумщик, обладающий способностью превращать некоторые из своих фантазий в реальность.
• Алька - мальчик-подросток с Планеты. Весёлый, отважный, бескомпромиссный.
• Дарья (Данка) - девочка-подросток с Планеты. Чуть постарше мальчишек, аккуратная, рассудительная, строгая. Лидер в компании, ведёт себя как старшая сестра, мальчишки её слушаются.
• Вадик (Чита) - мальчик-подросток с Планеты. Носит очки. Очень любит читать, читает что-нибудь постоянно, откуда и получил своё прозвище.
• Юрка (Музыкант) - мальчик-подросток с Земли, сын Яра, никогда не видевший своего отца. Жил в Старогорске с тёткой. Ушёл с Земли на Планету искать отца, участвовал в восстании в Морском Лицее, стал ветерком.
• Гелий Травушкин (Гелька, Копейкин) - мальчик-подросток с Земли, друг Юрки. Жил в Старогорске с тёткой, отец работает где-то далеко на бурении сверхглубокой скважины, мать уехала к нему. Погиб, осуществляя диверсию против станции «Мост» - упал с высоты и разбился.
• Янка (Даниил, Денёк) - мальчик-ветерок с Планеты. «Ушел в подкидыши», чтобы увести Юрку к отцу. Жил в Старогорске, с родителями и дедом. Прекрасно играл на скрипке, но при этом был вовсе не «маменькиным сынком». Стал другом Юрки и Гельки, но не смог выполнить свою задачу, так как Юрка ушёл с Земли вместе с Глебом до того, как Янка вспомнил о цели своего появления. Вместе с Гелькой и Васькой готовил уничтожение станции Мост.
• Алёша Листов (Листик, Огонёк) - мальчик с Земли, второклассник. Вошёл в компанию Гельки и Янки после ухода Глеба и Юрки, участвовал в создании искорки для роботёнка Васьки.
• Ерёма - робот, сбежавший с выставки работ юных техников. Из-за случайного удара тяжёлым тазом по голове в роботе что-то перемкнуло, он осознал себя и стал разумным. Умный, логичный, при этом любопытный и вполне «человечный». Спроектировал робота-ребёнка Ваську, но не успел его построить. Был убит «теми, которые велят».
• Глеб Сергеевич Вяткин (Глеб Дикий, Стрелок) - журналист, живший в мире «Земли-два». 24 года во второй книге трилогии, 64 года в третьей. Худой, длиннорукий, носит очки. Родом из Ново-Вятска, учился в Москве, затем работал в районной газете провинциального города Колыч. Попал в мир Земли на поезде до станции Мост, некоторое время жил там, общаясь с Юркой, Гелькой, Янкой и Ерёмой, затем ушёл с Земли на Планету, где стал одним из участников сопротивления диктатуре «тех, которые велят». За свои публицистические выступления против «тех» получил прозвище «Дикий».
• Васька - робот-ребёнок, спроектированный Ерёмой и впоследствии построенный ребятами под руководством деда Янки. Имеет чрезвычайно развитый интеллект, но при этом детский, непосредственный и непоседливый характер.

Сюжет

Голубятня в Орехове

Скадермен Ярослав Игоревич Родин (Яр) находится в очередном дальнем космическом поиске на корабле «СКДР-9». Когда корабль находится в субпространстве и из всего экипажа бодрствует только Яр, на корабле появляется мальчишка, на вид - вполне обыкновенный земной подросток, - назвавшийся Игнатиком (Тиком). Непостижимым образом он уводит Ярослава с корабля и перемещает на Планету, где знакомит с Алькой, Читой и Данкой. Приключение, начавшееся как весёлая игра или неожиданное возвращение в детство, заканчивается трагически: старая Крепость, где Яр с ребятами укрываются от Нашествия, рушится.

Яр, перед обрушением крепости отправившийся к реке за водой, уверен, что он один остался в живых. Он отправляется на пароходе по Реке, сходит на другом берегу, вблизи Пустого Города, и в Городе неожиданно находит живого Игнатика - в момент катастрофы тот провалился в какой-то подземный ход, прошёл его и оказался на другом берегу реки. Вместе они отправляются к морю, где Яр поступает на работу, а Тик поселяется у живущей здесь тётки. Через какое-то время их находят Те, которые велят. Игнатика запугивают и настойчиво советуют прекратить контакты с Яром. Мальчик бежит на поезде до станции Мост, Яр отправляется за ним. Те настойчиво рекомендуют Яру убираться с планеты, но заставить почему-то не могут. Яр узнаёт из разговора с одним из Тех, что вся их деятельность подчинена одной цели - созданию мыслящей галактики. По мнению Тех, мыслящая галактика есть высший пик развития, высшее достижение, которого может добиться цивилизация. Именно в целях этого проекта устраиваются эпидемии, Нашествия, прочие катастрофы. И ещё - собеседник проговаривается, что после обвала крепости выжил не только Игнатик. Яру не удаётся догнать Тика - мальчик гибнет в пути, и Яр успевает только к его могиле.

Буквально на следующий день Яр встречает Альку. Оказывается, тот выжил почти так же, как Тик, и, выбравшись на другом берегу, попал в школу-интернат. Яр и Алька возвращаются в Орехов, где, действительно, находят Читу и Данку живыми. Воспользовавшись минутной слабостью Яра, Те, кто велят, отправляют его обратно на корабль, но Альке удаётся повторить чудо, ранее сделанное Тиком: он пробивается на крейсер и возвращает Яра на Планету.

Друзья собираются жить дальше на Планете и бороться с Теми, которые велят. Кроме того, Чита, несмотря ни на что, надеется, что Игнатик жив. Он считает, что Те, которые велят, разыграли спектакль, чтобы вынудить Яра покинуть планету, и держат Тика взаперти. По требованию Читы они с Яром пробираются на заброшенный почтамт и через имеющуюся там аварийную радиостанцию зовут Игнатика. Чита считает, что Тик, где бы он ни был, услышит зов благодаря своим способностям. Немедленно после выхода в эфир на Читу и Яра нападает один из Тех. Никакое оружие не берёт его, даже излучатель, захваченный Яром с корабля при уходе, зато с одного удара противник уничтожается обыкновенным резиновым мячиком, которым когда-то играли в игру с пятью лунками. Дело сделано. Яр, хоть и сделал всё, что просил Чита, не верит в успех. Только вот оставленная дежурными на подоконнике свечка вдруг загорается сама собой. Зажечь свечу силой своего желания мог только Тик, и только тогда, когда их было пятеро.

Праздник лета в Старогорске

Повествование идёт от лица Гельки Травушкина. В этой книге не так много действия, как в двух других произведениях цикла, зато очень много времени уделено описанию внутреннего мира рассказчика: Гелька вспоминает историю своего знакомства с лучшим другом Юркой, подробно описывает свои впечатления, чувства, мечты, страхи и сомнения. Приведены прочитанные Гелькой записки Глеба Вяткина, где он рассказывает о своей жизни в мире Земли-два и неожиданном перемещении в другой мир на странном поезде.

Земля, провинциальный Старогорск, время между экспедициями СКДР-7 и СКДР-9, летние каникулы. Двое приятелей - Гелька Травушкин и Юрка, - знакомятся с скрипачом Янкой, роботом Ерёмой и появившимся неизвестно откуда молодым журналистом Глебом Вяткиным, поселившимся на станции, в старом вагоне на запасном пути. От Ерёмы, мечтающего собрать робота-ребёнка Ваську, они узнают о существовании «двигателя типа В» - двигателя, источником энергии для которого является Искорка, и решают сделать Ерёме Искорку. Когда план удаётся и Искорка, очень похожая на миниатюрную модель спиральной галактики, создана, обнаруживается, что какие-то странные существа очень хотят получить Искорку. Ерёма, что-то узнавший про противников, гибнет при обстоятельствах, более всего напоминающих умышленное убийство - на пути в вагон его разбивает на куски удар металлического прута, появившегося из проходящего по станции неизвестного тепловоза.

Перепуганный гибелью робота («Хорошо, что пострадал железный болван, а не живые люди»), начальник станции, где стоял старый вагон и жил Глеб, требует от ребят и Глеба немедленно убираться. Последнюю ночь перед выселением вся компания проводит в вагоне. Приблизив Искорку к оси одной из колёсных пар вагона, герои сдвигают вагон с места, выезжают в нём со станции и некоторое время едут неизвестно куда. Они едут очень долго, но ночь всё продолжается. Юрка рассказывает о давнем разговоре с матерью, из которого он заключил, что его отец - скадермен. Герои добираются до развилки где-то в степи. На подъезде к ней Глебу удаётся разглядеть знакомые места. Похоже, им удалось найти точку, где соединяются рельсовые колеи Земли-2 и Земли. Глеб может вернуться в свой мир, но он решает, что ему нечего делать там и отправляется по путям дальше, в неизвестность. Юрка срывается и уходит с ним. Он надеется, что там, в неведомом мире, ему удастся найти отца. Гелька и Янка отправляют Искорку на бумажном голубке вслед ушедшим друзьям и возвращаются по путям назад. Обернувшись перед уходом, они обнаруживают, что оставленный вагон исчез, как будто его никогда не было. В старой куртке, взятой из вагона, они находят записки Глеба и полные чертежи робота Васьки, после чего решают разобраться и построить Ваську.

Мальчик и ящерка

В первой части книги рассказывается о мальчике с Планеты, сыне одного из учителей Морского лицея, жившего там с родителями. Имя мальчика не называется, говорится только о том, что у него была ручная маленькая ящерица - отсюда название всей книги. Действие происходит за 40 лет до появления на Планете Яра, во времена, когда только что закончилась война Берегов, в Морском лицее, который стал, фактически, сиротским приютом для детей, потерявших родителей в войну. Сначала в лицее постоянно происходили стычки между детьми с правого и левого берега, но всё изменилось с появлением Музыканта - мальчишки в странной форме, не знавшего, с какого он Берега, но сумевшего объединить часть воспитанников и прекратить вражду. Мальчишки тайком пробираются в Пустой Город (что категорически запрещено), узнают тайну Ветерков, часть из них уже успела стать Ветерками. Несколько воспитанников, которых выследили надзиратели, арестовывают, чтобы отправить в тюрьму. Ребята решают отбить арестантов силой. Мальчик подсказывает своим новым друзьям, где можно взять оружие. В последующих частях упоминаются итоги восстания: восставшим удалось отбить арестантов, но они не успели уйти сами - отряд Тех блокировал их на башне и попытался взять, игнорируя предложение дать уйти без боя. Пули не брали Тех, но и Те подойти к восставшим не могли, пока они отбивали на всём, что могло сойти за барабаны, марш из пяти тактов. Тогда Те просто подожгли башню. Ребята, успевшие стать Ветерками, стали ими навсегда. Остальные погибли. Среди погибших был и мальчик с ящеркой.

Планета, Орехов, время после завершения событий «Голубятни в Орехове», канун Нового Года. Ярослав Родин работает директором школы, где учатся его юные друзья. Однажды в школу является Магистр - один из Тех, которые велят. Он рассказывает Яру, что неподалёку от Орехова живёт литератор Глеб Вяткин, по прозвищу Дикий. У Глеба имеется Искорка, которую Магистр хочет получить. Он предлагает Яру каким-либо образом взять у Глеба Искорку, взамен обещая вернуть Игнатика живым. Тут выясняется, что Тик давно уже здесь, с друзьями - Те, которые велят, держали его в полусне, под гипнозом, но, едва услышав зов по радио, он очнулся и бежал. Почему-то его исчезновение не было замечено. Магистр ретируется, а Яр с Тиком и Алькой отправляются к Глебу и узнают его историю. Выясняется, что Глеб попал на Планету в самом конце войны Берегов, быстро понял, что Те стоят за большинством бед этого мира, и начал последовательно бороться с их властью, сначала оружием, потом - силой убеждения, применяя свой литературный талант, чтобы пробуждать в людях желание бороться. Яр узнаёт про существование Юрки и по тем обрывкам разговоров, которые Глебу удаётся вспомнить, убеждается, что Юрка - его сын. Глеб говорит, что Юрка решил вернуться в Старогорск после того, как их догнала Искорка. Во второй свой визит Магистр показывает Яру, Глебу и ребятам запись событий восстания в Морском лицее. На последних кадрах записи Глеб с удивлением узнаёт Юрку. Юрка не вернулся домой, он попал в лицей, участвовал в восстании и сейчас он - один из множества ветерков, летающих над Планетой. Чтобы узнать больше о ветерках и разыскать Юрку, друзья встречаются с ветерками в лесу, во время сбора, когда ветерки ненадолго снова становятся мальчишками.

В Старогорске начинается новый учебный год. Исчезновение Юрки замечено, но большого скандала пока не началось: тётка решила, что Юрка сбежал в Нейск, к матери, а в школе лишь удивляются, почему он не забрал документы. В день, когда Глеб и Юрка отправились в неизвестность, вернувшиеся на станцию Янка и Гелька с удивлением обнаружили, что вагон, на котором они уехали, стоит на месте. Поездка могла бы показаться сном, если бы не куртка Ерёмы, которую ребята взяли с собой из вагона, когда пошли обратно. Эта куртка осталась у них на плечах, но другая, такая же, висела в вагоне, вместе с записками Глеба и чертежами Васьки. Там же, в вагоне, обнаруживается целый сундук с деталями. За последние недели каникул Янка, Гелька и Алёшка Листов (Листик), их новый друг, под руководством Янкиного деда собирают Ваську, сделав для него втроём ещё одну Искорку. Неожиданно Янку начинает мучить страх высоты. Через несколько дней Янка вспоминает: оказывается, его настоящее имя Данька, или Денёк. Он - один из ветерков, участвовавших в восстании в Морском лицее, погибший, а потом, через сорок лет, встретившийся с Яром и его друзьями. Ветерки решили помочь Яру, вытащить Юрку в мир Планеты, для этого Данька и «пошёл в подкидыши». Он должен был увести Юрку к отцу сейчас, когда всё вспомнит, но из-за появления Глеба, на которое никто не рассчитывал, всё случилось раньше. Теперь-то Данька понимает, что Музыкант, появившийся в лицее незадолго до восстания - это и был Юрка. Но СКДР-9 ещё не построен, Юрка ушёл месяц назад, Данька уже 12 лет как подкидыш, а восстание произошло за 40 лет до появления Яра на Планете. Связать противоречия во времени помогает Васька, который успел изучить математику и физику на университетском уровне. Благодаря ему ребята понимают: Те, которые велят, замкнули в кольцо какой-то отрезок времени, из-за чего последовательность событий нарушается. Чтобы сделать это, Тем нужно было создать и замкнуть в кольцо модель; этой моделью является поезд до станции Мост - он всегда идёт в одном направлении, никогда не достигая конечной станции, проходя по нескольким пространствам. Станция Мост - это весь путь этого поезда. Данька, снова став ветерком, не вернётся к Яру и его друзьям: он попадёт в кольцо времени , станет ребёнком, снова переживёт восстание, смерть, и так будет продолжаться. Чтобы порвать кольцо времени, нужно разрушить замкнутость кольца модели. Неподалёку от Старогорска, в глухом овраге, в полнолуние появляется на несколько минут мост, по которому проходит поезд. Вряд ли это совпадение - поезд наверняка тот самый. Ребята решают взобраться на мост, переждать, пока пройдёт состав, после чего подорвать рельсы самодельным зарядом, придуманным Васькой. Данька не успевает дождаться решающего дня - он превращается в ветерка и исчезает. Гелька и Листик вдвоём отправляются в овраг. Гелька поднимается на мост, крепит заряд, подрывает рельсы, но спуститься не успевает - мост исчезает прямо под ним, Гелька разбивается насмерть.

Планета. Всё оказывается не зря. Данька возвращается в то время, откуда отправился. Уничтожение кольца вызвало ещё один неожиданный эффект - все ветерки снова стали живыми людьми. Яр и его друзья поднимают людей и разворачивают поисковую операцию, ведь на огромном пространстве, зимой, без еды, тёплой одежды и крова оказались тысячи детей. Тем временем найденного Юрку, наконец-то, приводят к отцу.

В эпилоге автор даёт понять, что Гелька не погиб окончательно - в момент его смерти во Вселенной появилась новая галактика, в которую он каким-то образом воплотился. В повести «Крик петуха» из цикла «В глубине Великого Кристалла » Витька Мохов рассказывает Люсе в Храме Итта-Дага о гибели Гельки и показывает на небе галактику Гельки Травушкина.

Публикации

Первая публикация трилогии состоялась в журнале «Уральский следопыт » , в течение 1983-1985 годов. В нём первая книга цикла, позже, в отдельном издании, получившая имя «Голубятня в Орехове», называлась так же, как и весь цикл, «Голубятня на жёлтой поляне»:

• «Голубятня на жёлтой поляне» - журнал «Уральский следопыт», 1983, № 3-5;
• «Праздник лета в Старогорске» - журнал «Уральский следопыт», 1984, № 1-2;
• «Мальчик и ящерка» - журнал «Уральский следопыт», 1985, № 1-2.

Первоначально первые два произведения не задумывались как две части более крупной работы и лишь потом пришла идея создать третью часть и объединить с её помощью первые две .

В виде отдельного издания трилогия впервые выпущена в 1985 году свердловским издательством «Средний Урал», затем, в 1988 году, издательством «Детская литература». В оформлении обложки и иллюстрациях этих изданий использованы рисунки Евгении Стерлиговой - вариант набора иллюстраций, созданных для журнальной публикации. В дальнейшем трилогия переиздавалась неоднократно, как отдельно, так и в составе собраний сочинений Владислава Крапивина, в том числе в оформлении других художников. Помимо бумажных книг, на текущий момент выпущен и вариант в форме аудиокниги, на трёх дисках, текст читает Вадим Максимов.

Владислав КРАПИВИН

ГОЛУБЯТНЯ НА ЖЕЛТОЙ ПОЛЯНЕ

Роман-трилогия

ГОЛУБЯТНЯ В ОРЕХОВЕ

Вступление

ОДИН И ЧЕТЫРЕ

Был, видимо, июнь. У цирка цвели кусты жёлтой акации. Алька, не вставая со скамьи, дотянулся до ветки, сорвал похожий на ушастого зверька цветок, сунул в рот. Сладко зажмурился.

Тик посмотрел на Альку и сделал то же самое.

– Травоядные, – сказала Данка.

Тогда и Чита, не отрываясь от книги, добыл себе цветочек.

Яр вспомнил, отчетливо вспомнил, как всасывается в язык сладковатый, с травянистым запахом лета сок. Виновато посмотрел на Данку и тоже потянулся к ветке. Данка сделала вид, что не заметила.

Яр осторожно раскусил корешок цветка, тихонько засмеялся и закрыл глаза. Он отчетливо услышал голос мамы: "Яська, опять ты жуёшь эту зелень! Ты превратишься в верблюда".

"Ещё немного, и я вспомню мамино лицо", – подумал Яр.

В сквере было шумно. До утреннего представления оставалось минут сорок, в цирк пока никто не спешил. Мальчишки и девчонки играли в прятки и догонялки. Кто-то смеялся, кто-то кричал: "Это не по правилам, пускай теперь Сашка ищет!" Щёлкали пистонные пистолеты. Перебивали и путали друг друга считалки.

Вот знакомая:

На золотом крыльце сидели
Царь, царевич, король, королевич…

Вот незнакомая:

Раз-два! Три-четыре!
Синий слон живёт в квартире!
На слоне лежит доска,
Раз-два-три -
Тебе искать!

Яр вспомнил, как он, зажмурившись и прижавшись лбом к забору, торопил приятелей: "Раз-два-три-четыре-пять: я иду искать! Кто не спрятался – я не виноват!" Та-та-та-та! – разлетался топот подошв. Разбегутся, притаятся. И тихо во дворе, как на пустой планете…

Не надо про планеты.

Надо сидеть и радоваться подарку судьбы. Лету. Вот этим голосам и смеху…

Кто-то радуется, а кто-то не очень. Вон курчавый пацанёнок в клетчатом костюмчике поссорился с мальчишками. Они кричат:

– Не видишь, что ли, нас уже четверо!

– Ну и что? Никто же не узнает! – обиженно доказывает он.

– Ненормальный какой-то! Иди один, а то получишь!

Ребята убежали, а курчавый мальчишка надулся и так сердито сунул в кармашки кулаки, что весь его жёлто-синий костюмчик смялся и скособочился.

Яр пожалел мальчишку, как самого себя. Когда он был маленький, его, случалось, тоже не брали в компанию…

Алька забрался на спинку скамьи, балансировал на ней и рвал с куста цветки покрупнее.

– Сядь, – сказала Данка. – Свалишься и весь извозишься.

– Щас… – Алька прыгнул, зацепил Читу. – Ой…

– Обормот, – вздохнул Чита. И снова взялся за чтение.

– Правильно, обормот, – сказала Данка. – А ты, Вадик, тоже. Хотя бы сегодня обошёлся без книжки… Такое дело, а ты…

– Я всё понимаю. Одно другому не мешает.

– Что тебе говорила учительница? – поддел Читу Алька. – "Если бы ты, Вадик, глотал учебники, как глотаешь книжки, ты учился бы на одни четвёрки".

Чита перелистнул страницу.

– А почему не на пятёрки? – спросил Яр.

Чита поднял голову и снял очки. Данка округлила глаза. Тик… в его карих глазах – Яр увидел ясно – метнулись непонятные тревога и радость. Алька подскочил и свалился в траву.

– Вот это да! Вот сказать бы ей: "Поставьте мне пять"!

– Ребята, вы не смейтесь, – растерянно сказал Яр. – Конечно, я могу что-то напутать… Вот когда мы учились…

Алька от смеха перекатился с травы на песок дорожки. Данка подняла его и бесцеремонно шлёпнула.

– Ну что за чучело!

Из какого-то незаметного кармашка выдернула платочек, стала смахивать сухой песок с белой Алькиной рубашки – ещё недавно чистой и отглаженной. А заодно – с волос, шеи, щёк и ушей. Алька, чуть косолапя, перебирал исцарапанными ногами, фыркал, отворачивался и всё время хихикал.

Потом успокоились, опять расселись на скамейке. После споров и смеха выпадают иногда такие тихие минутки. Данка, укоризненно вздыхая, сворачивала платок. Алька помусоленным пальцем стирал с колена прилипшие песчинки и заглядывал в книжку Читы. Тик молчаливо приткнулся к Яру. Яр обнял его за плечо, откинулся на спинку скамьи и разглядывал здание цирка.

Это был старый деревянный цирк. Поразительно знакомый. Над парадным входом подымались на дыбы громадные фанерные кони – чёрные с красными сёдлами. В стороне от них белозубо улыбалась фокусница София Марчес с пунцовой розой в смоляных волосах. И держала на ладони лилипута (София и лилипут тоже были фанерные).

Яр вспомнил, как он, восьмилетний, с замиранием ждал на представлении, когда же София вытащит из какой-нибудь вазы или коробки крошечного лилипутика и вот так поставит на ладонь. Но этого ни разу не случилось. Лилипуты, выступавшие в аттракционе Марчес, были не такие уж маленькие – ростом вот с этого "клетчатого" мальчика, который всё ещё стоял с кулаками в тесных кармашках.

Мальчик будто ощутил взгляд Яра, сердито обернулся, растопырил локти и зашагал через кусты к дальнему дощатому забору.

– А что за забором? – спросил Яр у Данки. – Городской сад?

Она кивнула. Алька вскочил:

– Конечно, сад! Мы там в пиратов играем! Там по вечерам гулянья, а днем почти никого… Только там в гущине крапивы много.

Яр осторожно сказал:

– Мне кажется, там должен быть фонтан. Два мальчика с луком…

– Да, – быстро отозвался Тик. – Хочешь посмотреть? Это близко, там в заборе дыра…

Фонтан стоял посреди поляны, окруженной старыми березами. Это был круглый каменный бассейн. Посреди бассейна торчала сложенная из булыжников горка, а на ней темнели фигурки двух бронзовых мальчишек. Один, вытянувшись в струнку, поднял согнутый лук с нацеленной в зенит стрелой. Другой сидел у его ног и держал запасные стрелы. Оба смотрели вверх.

"Сколько лет они в этом саду… – подумал Яр. – Вечные ровесники всех мальчишек, которые здесь играли и будут играть… А там в последний раз их не было. И сада не было, и цирка…"

Фонтан работал в четверть силы. Из тонкой трубки-стрелы выбивалась небольшая струйка, и вода стекала по мальчишечьим рукам и плечам (на плечах лежали зелёные полоски медной окиси). На внутренней стороне бассейна выплёвывали водяные жгутики озорные детские рожицы, тоже отлитые из бронзы. В бассейне вода слегка рябила, но сквозь неё хорошо различалось бетонное дно. Яр заметил дрожащий блеск нескольких белых и жёлтых монеток.

– Ура, – деловито сказал Алька, – будет нам мороженое.

Дрыгнув ногами, он скинул растоптанные сандалеты и соскользнул с края бассейна в воду. Тик хотел пойти за ним, но Данка не пустила:

– Если будет мокрый, то пускай хотя бы один… И вообще это неприлично – мелочь в воде собирать.

– Дана, не обрастай предрассудками, как классная дама, – возразил Чита. – Все собирают.

– И вовсе я не буду мокрый, – сказал Алька. Вода была ему чуть выше колен. – Ух и тёплая…

Он стал бродить вокруг каменной горки. Иногда нагибался и, макая подвёрнутый выше локтя рукавчик, доставал добычу.

– Вон ещё денежка! – командовал Тик.

– И вон! – показывал снятыми очками Чита.

Яр тоже не зевал:

– Алька, смотри! Рядом с ногой!

Даже Данка сперва увлеклась. Но скоро сказала:

– Хватит уже. В цирк опоздаем.

– Там ещё много осталось, – с сожалением отозвался Алька. Но пошёл к барьеру.

– Сюда каждый вечер монетки бросают, – объяснила Данка Яру, – потому что этот фонтан все любят. Он все нашествия пережил.

"Какие нашествия?" – хотел спросить Яр. Но тут приблизился Алька, пришлось его вытаскивать на сушу.

– Много? – спросил Тик.

Алька разжал кулачок. На ладони лежала кучка мокрых монеток – серебристых и медных. Яр взял одну жёлтую. Размером она была в точности как знакомые по давнему детству пятаки. И тоже рубчики по краям. Но изображение оказалось незнакомым: четырёхугольная звезда, похожая на розу ветров. Яр перевернул монету, и поморщился от неожиданности: на другой стороне была цифра 4. В подтверждение её по кругу шла надпись:

Четыре копейки. Размен. знак

Яр с непонятной досадой положил "обманный пятак" в Алькину ладошку. Потом рассердился на себя: расстраиваться из-за такой мелочи, как незнакомая монетка, просто глупо. После всего, что случилось!

Он поймал тревожный взгляд Тика: "Что-то не так?"

"Всё в порядке", – улыбнулся Яр.

И Тик улыбнулся. Чуть виновато.

Они пошли к лазейке, ведущей в сквер, к цирку. Алька, гордый добычей, топал впереди. Яру показалось, что Алькина походка стала чуть больше "кавалерийской", чем раньше. И тут же Данка сказала:

– Ты почему хромаешь?

– Да так…

– Ну, там, кажется, стекло было…

– Вечно с тобой истории, – Данка опять достала платочек. – Дай сюда ногу, балда… Вот засоришь да схватишь какую-нибудь заразу…

– Ой, уже схватил… Р-р-р! У меня бешенство! – Алька запрыгал на одной ноге.

Эта книга о том, как сила человеческих привязанностей оказывается сильнее межгалактических расстояний, безжалостного времени и поселившегося в мире зла. Правда, чтобы преодолеть одиночество, взрослым и юным героям надо пройти немало трудных путей и порой решаться на смертельный риск…

В. П. Крапивин
ГОЛУБЯТНЯ НА ЖЕЛТОЙ ПОЛЯНЕ
Роман-трилогия

ГОЛУБЯТНЯ В ОРЕХОВЕ

Вступление
ОДИН И ЧЕТЫРЕ

Был, видимо, июнь. У цирка цвели кусты жёлтой акации. Алька, не вставая со скамьи, дотянулся до ветки, сорвал похожий на ушастого зверька цветок, сунул в рот. Сладко зажмурился.

Тик посмотрел на Альку и сделал то же самое.

Травоядные, - сказала Данка.

Тогда и Чита, не отрываясь от книги, добыл себе цветочек.

Яр вспомнил, отчетливо вспомнил, как всасывается в язык сладковатый, с травянистым запахом лета сок. Виновато посмотрел на Данку и тоже потянулся к ветке. Данка сделала вид, что не заметила.

Яр осторожно раскусил корешок цветка, тихонько засмеялся и закрыл глаза. Он отчетливо услышал голос мамы: "Яська, опять ты жуёшь эту зелень! Ты превратишься в верблюда".

"Ещё немного, и я вспомню мамино лицо", - подумал Яр.

В сквере было шумно. До утреннего представления оставалось минут сорок, в цирк пока никто не спешил. Мальчишки и девчонки играли в прятки и догонялки. Кто-то смеялся, кто-то кричал: "Это не по правилам, пускай теперь Сашка ищет!" Щёлкали пистонные пистолеты. Перебивали и путали друг друга считалки.

Вот знакомая:

На золотом крыльце сидели
Царь, царевич, король, королевич…

Вот незнакомая:

Раз-два! Три-четыре!
Синий слон живёт в квартире!
На слоне лежит доска,
Раз-два-три -
Тебе искать!

Яр вспомнил, как он, зажмурившись и прижавшись лбом к забору, торопил приятелей: "Раз-два-три-четыре-пять: я иду искать! Кто не спрятался - я не виноват!" Та-та-та-та! - разлетался топот подошв. Разбегутся, притаятся. И тихо во дворе, как на пустой планете…

Не надо про планеты.

Надо сидеть и радоваться подарку судьбы. Лету. Вот этим голосам и смеху…

Кто-то радуется, а кто-то не очень. Вон курчавый пацанёнок в клетчатом костюмчике поссорился с мальчишками. Они кричат:

Не видишь, что ли, нас уже четверо!

Ну и что? Никто же не узнает! - обиженно доказывает он.

Ненормальный какой-то! Иди один, а то получишь!

Ребята убежали, а курчавый мальчишка надулся и так сердито сунул в кармашки кулаки, что весь его жёлто-синий костюмчик смялся и скособочился.

Яр пожалел мальчишку, как самого себя. Когда он был маленький, его, случалось, тоже не брали в компанию…

Алька забрался на спинку скамьи, балансировал на ней и рвал с куста цветки покрупнее.

Сядь, - сказала Данка. - Свалишься и весь извозишься.

Щас… - Алька прыгнул, зацепил Читу. - Ой…

Обормот, - вздохнул Чита. И снова взялся за чтение.

Правильно, обормот, - сказала Данка. - А ты, Вадик, тоже. Хотя бы сегодня обошёлся без книжки… Такое дело, а ты…

Я всё понимаю. Одно другому не мешает.

Что тебе говорила учительница? - поддел Читу Алька. - "Если бы ты, Вадик, глотал учебники, как глотаешь книжки, ты учился бы на одни четвёрки".

Чита перелистнул страницу.

А почему не на пятёрки? - спросил Яр.

Чита поднял голову и снял очки. Данка округлила глаза. Тик… в его карих глазах - Яр увидел ясно - метнулись непонятные тревога и радость. Алька подскочил и свалился в траву.

Вот это да! Вот сказать бы ей: "Поставьте мне пять"!

Ребята, вы не смейтесь, - растерянно сказал Яр. - Конечно, я могу что-то напутать… Вот когда мы учились…

Алька от смеха перекатился с травы на песок дорожки. Данка подняла его и бесцеремонно шлёпнула.

Ну что за чучело!

Из какого-то незаметного кармашка выдернула платочек, стала смахивать сухой песок с белой Алькиной рубашки - ещё недавно чистой и отглаженной. А заодно - с волос, шеи, щёк и ушей. Алька, чуть косолапя, перебирал исцарапанными ногами, фыркал, отворачивался и всё время хихикал.

Потом успокоились, опять расселись на скамейке. После споров и смеха выпадают иногда такие тихие минутки. Данка, укоризненно вздыхая, сворачивала платок. Алька помусоленным пальцем стирал с колена прилипшие песчинки и заглядывал в книжку Читы. Тик молчаливо приткнулся к Яру. Яр обнял его за плечо, откинулся на спинку скамьи и разглядывал здание цирка.

Это был старый деревянный цирк. Поразительно знакомый. Над парадным входом подымались на дыбы громадные фанерные кони - чёрные с красными сёдлами. В стороне от них белозубо улыбалась фокусница София Марчес с пунцовой розой в смоляных волосах. И держала на ладони лилипута (София и лилипут тоже были фанерные).

Яр вспомнил, как он, восьмилетний, с замиранием ждал на представлении, когда же София вытащит из какой-нибудь вазы или коробки крошечного лилипутика и вот так поставит на ладонь. Но этого ни разу не случилось. Лилипуты, выступавшие в аттракционе Марчес, были не такие уж маленькие - ростом вот с этого "клетчатого" мальчика, который всё ещё стоял с кулаками в тесных кармашках.

Мальчик будто ощутил взгляд Яра, сердито обернулся, растопырил локти и зашагал через кусты к дальнему дощатому забору.

А что за забором? - спросил Яр у Данки. - Городской сад?

Она кивнула. Алька вскочил:

Конечно, сад! Мы там в пиратов играем! Там по вечерам гулянья, а днем почти никого… Только там в гущине крапивы много.

Яр осторожно сказал:

Мне кажется, там должен быть фонтан. Два мальчика с луком…

Да, - быстро отозвался Тик. - Хочешь посмотреть? Это близко, там в заборе дыра…

Фонтан стоял посреди поляны, окруженной старыми березами. Это был круглый каменный бассейн. Посреди бассейна торчала сложенная из булыжников горка, а на ней темнели фигурки двух бронзовых мальчишек. Один, вытянувшись в струнку, поднял согнутый лук с нацеленной в зенит стрелой. Другой сидел у его ног и держал запасные стрелы. Оба смотрели вверх.

Фонтан работал в четверть силы. Из тонкой трубки-стрелы выбивалась небольшая струйка, и вода стекала по мальчишечьим рукам и плечам (на плечах лежали зелёные полоски медной окиси). На внутренней стороне бассейна выплёвывали водяные жгутики озорные детские рожицы, тоже отлитые из бронзы. В бассейне вода слегка рябила, но сквозь неё хорошо различалось бетонное дно. Яр заметил дрожащий блеск нескольких белых и жёлтых монеток.

Ура, - деловито сказал Алька, - будет нам мороженое.

Роман-трилогия

ГОЛУБЯТНЯ В ОРЕХОВЕ

Вступление
ОДИН И ЧЕТЫРЕ

Был, видимо, июнь. У цирка цвели кусты жёлтой акации. Алька, не вставая со скамьи, дотянулся до ветки, сорвал похожий на ушастого зверька цветок, сунул в рот. Сладко зажмурился.

Тик посмотрел на Альку и сделал то же самое.

– Травоядные, – сказала Данка.

Тогда и Чита, не отрываясь от книги, добыл себе цветочек.

Яр вспомнил, отчетливо вспомнил, как всасывается в язык сладковатый, с травянистым запахом лета сок. Виновато посмотрел на Данку и тоже потянулся к ветке. Данка сделала вид, что не заметила.

Яр осторожно раскусил корешок цветка, тихонько засмеялся и закрыл глаза. Он отчетливо услышал голос мамы: "Яська, опять ты жуёшь эту зелень! Ты превратишься в верблюда".

"Ещё немного, и я вспомню мамино лицо", – подумал Яр.

В сквере было шумно. До утреннего представления оставалось минут сорок, в цирк пока никто не спешил. Мальчишки и девчонки играли в прятки и догонялки. Кто-то смеялся, кто-то кричал: "Это не по правилам, пускай теперь Сашка ищет!" Щёлкали пистонные пистолеты. Перебивали и путали друг друга считалки.

Вот знакомая:

На золотом крыльце сидели
Царь, царевич, король, королевич…

Вот незнакомая:

Раз-два! Три-четыре!
Синий слон живёт в квартире!
На слоне лежит доска,
Раз-два-три -
Тебе искать!

Яр вспомнил, как он, зажмурившись и прижавшись лбом к забору, торопил приятелей: «Раз-два-три-четыре-пять: я иду искать! Кто не спрятался – я не виноват!» Та-та-та-та! – разлетался топот подошв. Разбегутся, притаятся. И тихо во дворе, как на пустой планете…

Не надо про планеты.

Надо сидеть и радоваться подарку судьбы. Лету. Вот этим голосам и смеху…

Кто-то радуется, а кто-то не очень. Вон курчавый пацанёнок в клетчатом костюмчике поссорился с мальчишками. Они кричат:

– Не видишь, что ли, нас уже четверо!

– Ну и что? Никто же не узнает! – обиженно доказывает он.

– Ненормальный какой-то! Иди один, а то получишь!

Ребята убежали, а курчавый мальчишка надулся и так сердито сунул в кармашки кулаки, что весь его жёлто-синий костюмчик смялся и скособочился.

Яр пожалел мальчишку, как самого себя. Когда он был маленький, его, случалось, тоже не брали в компанию…

Алька забрался на спинку скамьи, балансировал на ней и рвал с куста цветки покрупнее.

– Сядь, – сказала Данка. – Свалишься и весь извозишься.

– Щас… – Алька прыгнул, зацепил Читу. – Ой…

– Обормот, – вздохнул Чита. И снова взялся за чтение.

– Правильно, обормот, – сказала Данка. – А ты, Вадик, тоже. Хотя бы сегодня обошёлся без книжки… Такое дело, а ты…

– Я всё понимаю. Одно другому не мешает.

– Что тебе говорила учительница? – поддел Читу Алька. – "Если бы ты, Вадик, глотал учебники, как глотаешь книжки, ты учился бы на одни четвёрки".

Чита перелистнул страницу.

– А почему не на пятёрки? – спросил Яр.

Чита поднял голову и снял очки. Данка округлила глаза. Тик… в его карих глазах – Яр увидел ясно – метнулись непонятные тревога и радость. Алька подскочил и свалился в траву.

– Вот это да! Вот сказать бы ей: "Поставьте мне пять"!

– Ребята, вы не смейтесь, – растерянно сказал Яр. – Конечно, я могу что-то напутать… Вот когда мы учились…

Алька от смеха перекатился с травы на песок дорожки. Данка подняла его и бесцеремонно шлёпнула.

– Ну что за чучело!

Из какого-то незаметного кармашка выдернула платочек, стала смахивать сухой песок с белой Алькиной рубашки – ещё недавно чистой и отглаженной. А заодно – с волос, шеи, щёк и ушей. Алька, чуть косолапя, перебирал исцарапанными ногами, фыркал, отворачивался и всё время хихикал.

Потом успокоились, опять расселись на скамейке. После споров и смеха выпадают иногда такие тихие минутки. Данка, укоризненно вздыхая, сворачивала платок. Алька помусоленным пальцем стирал с колена прилипшие песчинки и заглядывал в книжку Читы. Тик молчаливо приткнулся к Яру. Яр обнял его за плечо, откинулся на спинку скамьи и разглядывал здание цирка.

Это был старый деревянный цирк. Поразительно знакомый. Над парадным входом подымались на дыбы громадные фанерные кони – чёрные с красными сёдлами. В стороне от них белозубо улыбалась фокусница София Марчес с пунцовой розой в смоляных волосах. И держала на ладони лилипута (София и лилипут тоже были фанерные).

Яр вспомнил, как он, восьмилетний, с замиранием ждал на представлении, когда же София вытащит из какой-нибудь вазы или коробки крошечного лилипутика и вот так поставит на ладонь. Но этого ни разу не случилось. Лилипуты, выступавшие в аттракционе Марчес, были не такие уж маленькие – ростом вот с этого "клетчатого" мальчика, который всё ещё стоял с кулаками в тесных кармашках.

Мальчик будто ощутил взгляд Яра, сердито обернулся, растопырил локти и зашагал через кусты к дальнему дощатому забору.

– А что за забором? – спросил Яр у Данки. – Городской сад?

Она кивнула. Алька вскочил:

– Конечно, сад! Мы там в пиратов играем! Там по вечерам гулянья, а днем почти никого… Только там в гущине крапивы много.

Яр осторожно сказал:

– Мне кажется, там должен быть фонтан. Два мальчика с луком…

– Да, – быстро отозвался Тик. – Хочешь посмотреть? Это близко, там в заборе дыра…

Фонтан стоял посреди поляны, окруженной старыми березами. Это был круглый каменный бассейн. Посреди бассейна торчала сложенная из булыжников горка, а на ней темнели фигурки двух бронзовых мальчишек. Один, вытянувшись в струнку, поднял согнутый лук с нацеленной в зенит стрелой. Другой сидел у его ног и держал запасные стрелы. Оба смотрели вверх.

"Сколько лет они в этом саду… – подумал Яр. – Вечные ровесники всех мальчишек, которые здесь играли и будут играть… А там в последний раз их не было. И сада не было, и цирка…"

Фонтан работал в четверть силы. Из тонкой трубки-стрелы выбивалась небольшая струйка, и вода стекала по мальчишечьим рукам и плечам (на плечах лежали зелёные полоски медной окиси). На внутренней стороне бассейна выплёвывали водяные жгутики озорные детские рожицы, тоже отлитые из бронзы. В бассейне вода слегка рябила, но сквозь неё хорошо различалось бетонное дно. Яр заметил дрожащий блеск нескольких белых и жёлтых монеток.

– Ура, – деловито сказал Алька, – будет нам мороженое.

Дрыгнув ногами, он скинул растоптанные сандалеты и соскользнул с края бассейна в воду. Тик хотел пойти за ним, но Данка не пустила:

– Если будет мокрый, то пускай хотя бы один… И вообще это неприлично – мелочь в воде собирать.

– Дана, не обрастай предрассудками, как классная дама, – возразил Чита. – Все собирают.

– И вовсе я не буду мокрый, – сказал Алька. Вода была ему чуть выше колен. – Ух и тёплая…

Он стал бродить вокруг каменной горки. Иногда нагибался и, макая подвёрнутый выше локтя рукавчик, доставал добычу.

– Вон ещё денежка! – командовал Тик.

– И вон! – показывал снятыми очками Чита.

Яр тоже не зевал:

– Алька, смотри! Рядом с ногой!

Даже Данка сперва увлеклась. Но скоро сказала:

– Хватит уже. В цирк опоздаем.

– Там ещё много осталось, – с сожалением отозвался Алька. Но пошёл к барьеру.

– Сюда каждый вечер монетки бросают, – объяснила Данка Яру, – потому что этот фонтан все любят. Он все нашествия пережил.

"Какие нашествия?" – хотел спросить Яр. Но тут приблизился Алька, пришлось его вытаскивать на сушу.

– Много? – спросил Тик.

Алька разжал кулачок. На ладони лежала кучка мокрых монеток – серебристых и медных. Яр взял одну жёлтую. Размером она была в точности как знакомые по давнему детству пятаки. И тоже рубчики по краям. Но изображение оказалось незнакомым: четырёхугольная звезда, похожая на розу ветров. Яр перевернул монету, и поморщился от неожиданности: на другой стороне была цифра 4. В подтверждение её по кругу шла надпись:

Четыре копейки. Размен. знак

Яр с непонятной досадой положил «обманный пятак» в Алькину ладошку. Потом рассердился на себя: расстраиваться из-за такой мелочи, как незнакомая монетка, просто глупо. После всего, что случилось!

Он поймал тревожный взгляд Тика: "Что-то не так?"

"Всё в порядке", – улыбнулся Яр.

И Тик улыбнулся. Чуть виновато.

Они пошли к лазейке, ведущей в сквер, к цирку. Алька, гордый добычей, топал впереди. Яру показалось, что Алькина походка стала чуть больше "кавалерийской", чем раньше. И тут же Данка сказала:

– Ты почему хромаешь?

– Да так…

– Ну, там, кажется, стекло было…

– Вечно с тобой истории, – Данка опять достала платочек. – Дай сюда ногу, балда… Вот засоришь да схватишь какую-нибудь заразу…

– Ой, уже схватил… Р-р-р! У меня бешенство! – Алька запрыгал на одной ноге.

– Дурь у тебя… – Данка разорвала платок на ленты. Общими силами замотали порезанную Алькину ступню (он хихикал от щекотки). – Обувайся, радость ненаглядная. Да ступай осторожнее.

– "Осторожнее, осторожнее"… Нога, что ли, отвалится?

– Не ворчи и слушайся старших, – усмехнулся Чита.

– Это Дарья-то старшая? Ой-ой-ой! Вот это да!

– Тогда меня слушайся, – сказал Яр. – Я-то уж точно старше. Даже и не сосчитать, во сколько раз.

Не оглядываясь, Алька проговорил с ехидцей:

– Ну и что? Зато ты не настоящий, а придуманный.

– Алька! – со звоном сказал Тик.

Все остановились. Чита растерянно надел очки.

– Алька, ты что?.. – сказала Данка.

Алька быстро глянул на всех, отвернулся и засопел.

Тяжёлая неловкость навалилась на всю компанию. Яр коротко вздохнул. Обижаться было глупо. Но всё же на миг ему стало жаль себя. Так же, как жаль было курчавого мальчишку, которого недавно прогнали четверо приятелей…

Судя по всему, назревала ссора. Может быть, даже со слезами. В такой, казалось бы, дружной компании!

Чтобы всё сделать шуткой. Яр крякнул, как рассерженный Дед Мороз, и пробасил:

– Тут где-то растёт крапива, про которую ты говорил. Я вот сорву, а там посмотрим, придуманный я или нет.

Это прозвучало ненатурально и глупо. Данка отвела от Яра глаза и сказала Альке:

– Бессовестный. Извиняйся сейчас же.

Алька порозовел, опустил пшеничные ресницы. Сказал сипловато, но всё же с чуть заметной игривой ноткой:

– Простите, пожалуйста, я исправлюсь.

– Бессовестный, – опять сказала Данка.

– Мы не опоздаем? – чересчур озабоченно спросил Тик.

Яр взглянул на часы.

– Двадцать минут до звонка. Пошли! Мы ведь хотели ещё мороженого купить.

– В цирке за мороженым сейчас очередища, – возразила Данка.– А здесь, в саду, недалеко киоск есть. Вы идите и подождите меня у скамейки, я сбегаю. Алька, дай деньги.

Насупленный Алька вытряс из кармана монетки.

Тик переглянулся с Данкой.

– Я с тобой сбегаю! Тебе не унести столько порций. Сразу… пять…

– Я с вами, – сумрачно сказал Алька.

– Ты хромой.

Данка и Тик умчались. Алька секунду подумал и кинулся за ними…

Яр и Чита сели в сквере на прежнее место. Чита сию же минуту уткнулся в книгу. Яра это даже слегка разозлило. Но он постарался прогнать досаду и неясную тревогу. Вдохнул в себя лето и стал смотреть, как втягивается в цирковые двери пестрая ребячья толпа.

Яра легонько тронули за плечо. Сзади стоял хмурый Алька. Он шагнул назад и поманил Яра за собой.

Они быстро отошли.

– Что, Алька? – с испугом спросил Яр.

Это был какой-то другой Алька. Без всякой смешинки в серо-зелёных своих глазах, будто похудевший и подросший..

– Что, Алька? Что случилось?

Тот шагнул к Яру вплотную, прочно взялся за его рубашку, уткнул ему под рёбра запрокинутый подбородок. И, глядя снизу вверх, тихо спросил:

– Ты о ч е н ь обиделся?

Яра накрыло тёплой волной.

– Ну что ты, Алька, – одними губами сказал он.

– Нет, правду скажи.

И Яр сказал правду:

– Самую капельку. Но сейчас уже нисколько не обижаюсь. Честное слово.

Алька переглотнул. Ещё острее уткнулся подбородком.

– Пожалуйста… Ну, пожалуйста-пожалуйста, извини меня. Ладно?

Яр улыбнулся, пятернёй взъерошил Алькины нестриженые волосы. Несколько секунд Алька смотрел с жалобной тревогой. Потом тоже заулыбался, превращаясь в прежнего Альку. Яр подхватил его, невесомого, вскинул на вытянутых руках, закружил над собой. Алька радостно заверещал, дрыгая ногами и теряя сандалеты. Подбежали Данка и Тик. Подошёл Чита.

– Я тоже так хочу, – сказал Тик.

Яр усадил босого Альку в траву, взметнул вверх Тика. Тик не стал верещать, упруго выгнулся, раскинул в стороны ноги, развел прямые руки (в каждой – стаканчик с мороженым).

– У нас такое упражнение называлось "мельница", – вращая Тика над головой, сказал Яр.

– А у нас – "штурвал"! – крикнул Тик.

И правда, его тонкие ноги и руки мелькали, как спицы в рулевом колесе парусного корабля из старинного фильма про пиратов.

Яр приземлил Тика и спросил у Данки:

– Тебя повертеть?

– Нет, я уже большая, – вздохнула она.

Предлагать "верчение" серьёзному Чите Яр не решился. Но тот сказал ревниво:

– Не-а, – отозвался Чита с дурашливой, почти Алькиной интонацией. И отдал Альке очки (тот сразу их нацепил). А Яр уже не первый раз подумал вот о чём: обычно, если человек снимает очки, взгляд его делается беспомощным, а у Читы – у Вадика – глаза становились твёрдыми, как у стрелка из лука.

– Летим, – сказал Чита.

…А через пять минут они сидели в цирке. Лизали остатки тающего мороженого. Смотрели, как над жёлтой ареной зажигаются фонари. У выхода выстроились униформисты в красных с золотом мундирах. Пахло опилками, конюшней, сухим лаком скамеек. Голоса и смех уносились под купол, где блестели никелем трапеции. Стоял такой знакомый «цирковой» гул. Всё было, как раньше…

Когда раньше? Где?

"Этого не может быть!" – опять резанула Яра холодная мысль. Но тут же улетела. "Ну и пусть! – мысленно крикнул ей вслед Яр. – Это есть!"

Оркестранты на балконе гудели и пиликали вразнобой – пробовали свои скрипки и тромбоны. И вдруг замолчали. Вспыхнули ещё фонари – яркие до синевы. Над оркестром на тёмном панно забегали, запереливались круглые цветные огни.

Яр подумал, что это похоже на щит корабельного компьютера. Конечно, когда корабль меняет режим. А если крейсер висит в субпространстве, то огни горят неподвижно…

Глава первая
ГОСТЬ

1

Огни горели неподвижно. Могли они и совсем не гореть. Свечение лампочек на пульте было лишь традицией. По крайней мере, когда крейсер зависал в субпространстве перед дальним «прыжком». Вахта в это время тоже была не нужна. Если кто-то и дежурил, то опять же отдавая дань традиции или бессоннице.

Капитан Виктор Сайский бессонницей не страдал, а традиций не одобрял, так как они уставом СКДР не оговаривались. Но, с другой стороны, они не были и нарушением. Поэтому Сайский лишь досадливо помолчал, когда Ярослав сообщил, что не пойдёт спать и останется у пульта.

Ярослав был старше всех в экипаже, старше даже астронавигатора Олега Борисовича Кошки, хотя тот уже выглядел пенсионером. У Сайского могли возникнуть подозрения, что разведчик Ярослав Родин просто не доверяет автоматике крейсера, а заодно и капитану, который эту автоматику сам отлаживал и проверял. До последней ячейки! Но высказывать подозрения и вступать в спор капитан не мог. Помолчав, он только спросил:

– Ну… а что же вы собиретесь делать в течение сорока часов? Если не секрет.

– Не секрет, – без улыбки сказал Ярослав. – Буду сидеть. Вспоминать…

Он говорил правду. Часы молчания, когда крейсер повисал вне привычных измерений и понятий, когда он по земным представлениям просто не существовал, и ничего, абсолютно ничего не могло случиться, Ярослав любил. Любил тишину и домашнее тиканье пружинного будильника «Янтарь». Будильник неторопливо отмерял локальное время.

Ярослав сидел и вспоминал. Собственно, это было главное, что оставалось у него. От поиска Яр ничего не ждал. Скорее всего, опять будут пустые ненужные планеты: каменистые глыбы, сожжённые жёстким излучением, или жидкие шары в оболочках метановых и аммиачных атмосфер. Они годятся для диссертаций, а для жизни бесполезны.

А если и будет жизнь – вроде микробов и горного мха на Виктории или тех безобидных песчаных тварей на АЦ-1, – ну и что?

Вероятность найти цивилизацию, с которой можно общаться, равна ноль целых, ноль, ноль, ноль, ноль… Найти остатки такой цивилизации легче. По крайней мере, на Леде нашли. И тысячи умов кинулись разгадывать: кто были существа, построившие посреди каменистой равнины громадный арочный мост? Что означают мозаичные фигуры на поле, частично изрытом ударами метеоритов? Кто-то уверял, что нашёл разгадку. Была даже написана "История цивилизации Леды". Сначала она понравилась Ярославу. Позже он перелистывал её с усмешкой. Автор строил догадки и доказательства, то и дело пристёгивая факты из истории Земли. Это было похоже на попытку примерить чужую одежду. Ярослава перестали интересовать загадки мозаичных фигур и гигантских арок.

Волновать себя тайнами давно сгинувших в космосе жизней? Зачем, если не сумел разобраться в своей?

Это был не эгоизм. Скорее, это было одиночество. А может быть, усталость.

И, оставаясь один, Ярослав теперь вспоминал не Леду, не Чёрные Кристаллы, не метановые вихри Меркатора и не стада песчаных кротов на АЦ-1. Он вспоминал двор на улице Огарёва. Юрку вспоминал, Славика, игру в лунки, синие вечера с костром на лужайке за стадионом и бумажные самолеты, которые пускали с голубятни. И очень часто – маму.

Мамина могила не сохранилась.

Когда Яр пришёл из первого броска, кладбище – уже сильно заросшее – ещё темнело над речным обрывом. Он отыскал тогда холмик с решёткой и плоским серым камнем. К холмику даже вела тропинкам – видимо, за могилой присматривала Галина. Она не дождалась Яра, вышла замуж за какого-то журналиста, но, значит, что-то сохранила в душе… Яр поправил камень, покрасил решётку и через три месяца ушёл на знаменитом СКДР-7 к Чёрным Кристаллам.

Когда он вернулся, Нейск ничем не напоминал прежний город. На месте кладбища блестели стеклянные павильоны какой-то фабрики. Это неожиданно сильно обидело, даже оскорбило Яра. Он понимал, что жизнь идёт и всё меняется, но выдержка скадермена изменила ему. Он отказался встречаться с журналистами и участвовать в конгрессе Академии, который был посвящен Чёрным Кристаллам. Не пошёл даже на встречу с учениками "своей" школы. Вернее, той, что стояла на месте бывшей кирпичной, трёхэтажной. Впрочем, обижать ребят Ярослав не хотел. Но он не знал, как говорить с ними. Дети стали непохожи на прежних – рассудительные, крайне вежливые, во взрослых костюмах, со взрослой расчётливостью в глазах и речах. С десятилетнего возраста знающие, кто из них кем станет.

Или Яру так казалось? Всё равно, он не пошёл…

Он три года проработал в обсерватории Звёздного центра и старался жить, как все. И у него получалось. Даже чуть-чуть не женился второй раз. Но тут ему сказали про рейс "девятки", и он сразу согласился…

Будильник в тишине тикал с удвоенной громкостью. Это был старый квадратный будильник с треснувшим на уголке стеклом. Очень похожий на тот, что стоял на подоконнике в комнате маленького Ярослава – Яськи. Когда он принимался трезвонить (от усердия даже подпрыгивал), Яська вскакивал, подбегал, давил кнопку и опять кидался в постель. Но теперь уже ногами к подушке. Это чтобы мама, когда придёт стаскивать одеяло, удивилась. И мама каждый раз притворялась, что удивляется. А потом начинала щекотать Яськины пятки. А он хохотал и лягался.

– Ну, хватит, хватит, Ясик. Ох, какой же ты ещё ребёнок…

Мамин голос Яр помнит. Каждое звучание, каждую нотку. Руки помнит с прожилками и царапинками. Завитки волос и родинку на мочке уха… А лицо ускользает, ускользает… Карточки сгорели вместе с комбинезоном во время аварии вездехода на Меркаторе. Был ещё один снимок – фаянсовый медальон на памятнике. Но где он теперь?..

Будильник стоял на полированном выступе, который тянулся по всему пульту. В полировке, как в чёрной воде, отражался светлый циферблат и цветные лампочки панели. И магнитная кассета – её забыл Дима Кротов, самый молодой член экипажа. На одной стороне ленты были записи популярных ансамблей, на другой – чей-то голос. Дима слушал его в одиночку, в своей каюте…

Яр дотянулся до кассеты и убрал её в выдвижной экранированный ящик. Иначе при смене режима запись могла изрядно пострадать. Почти сразу Яр услышал за спиной лёгкие шаги. "Вспомнил", – с усмешкой подумал он и сказал:

– Дима, я убрал вашу кассету в третий ящик.

Дима не ответил. Яр оглянулся. Посреди рубки стоял мальчик.

Мальчик лет одиннадцати, белобрысенький такой, с немного оттопыренными ушами, с царапиной на вздёрнутом носу. В сетчатой безрукавке с большой дыркой на плече, в мятых серых брюках с «пузырями» на коленях. Правая штанина подвернута, будто он только что ехал на велосипеде. К пыльным вельветовым полуботинкам пристали пушинки, – видимо, от цветущего тополя.

Мальчик посматривал вокруг со спокойным любопытством.

"Ну что ж…" – подумал Яр и кинул руку к левому карману с ампулой.

Когда Яр учился в Ратальской спецшколе, у них на курсе был паренёк, Стасик Тихов, он коллекционировал старую фантастику. Немного наивные, но в общем-то увлекательные романы и повести о звёздных путешествиях. В этой коллекции был целый раздел, который назывался «Визиты»: истории о том, как в космолётах и орбитальных станциях неожиданно появлялись люди или иные существа. Не из экипажа, а другие. В разделе было три части. В первой говорилось о «зайцах» (чаще всего о мальчишках), которые тайно пробирались на корабли, чтобы участвовать в экспедициях. Вторая часть содержала рассказы о «гостях»: о лицах разного возраста, повадок и характеров – они проникали на звездолёты и станции неведомыми науке путями, иногда с помощью колдовства. В третьей части речь шла о призраках.

Практика звёздных экспедиций два первых варианта отрицала начисто.

А "призраками" занималась медицина.

Врачи именовали эту болезнь длинным латинским термином. У скадерменов называлась она короче, но тоже по-научному – "псевдоконтакт".

Псевдоконтакт проявлялся чаще всего у молодых астролётчиков, которых вдруг охватывала тяжёлая тоска по Земле, или у ветеранов, уставших от долгих рейсов и разведок. В этих случаях космонавты видели перед собой – очень реально – знакомых или незнакомых людей, которые вступали в беседы, звали куда-то, вспоминали о прошлом.

Псевдоконтакта отчаянно боялись. Он свидетельствовал, что следует менять звёздную профессию на земную…

Яр был далеко не молод, ностальгией не страдал. Значит, годы?.. Чёрт знает, когда они успели пролететь…

"Ну что ж… – подумал он довольно хладнокровно. – Придётся снова засесть в обсерватории…"

Но это позже. А пока – рейс. Бросок. В рейсе следует оставаться скадерменом. Яр щелчком выбил на ладонь крупную пилюлю пентарина. С некоторым сожалением взглянул на мальчишку, который сейчас исчезнет. Мальчишка был удивительно знакомый. Нет, Яр не знал его имени и раньше никогда не видел. Но такими были приятели в его детстве. Таким, видимо, был когда-то он сам.

Этот пацанёнок прикатил на своём велосипеде из тех времён, когда о звёздных полётах писали только фантасты. Когда не существовало неофициального, но почётного титула "скадермен", да и самого проекта СКДР не было в помине. А был старый Нейск, заросший одуванчиками двор, шаткая заброшенная голубятня, где играли то в партизанский штаб, то в полёт на Венеру…

Мальчик стоял вполоборота к Яру и разглядывал на потолке центральный, выключенный сейчас плафон.

– Испортился, что ли… – тихонько сказал он и стал медленно поворачивать голову к Яру.

Яр вздохнул и раздавил зубами желатиновый шарик.

Ледяные стрелы ударили в язык, в нёбо, в мозг. Всё вокруг стало холодным и пронзительно ясным. Таким ясным, что приглядись – и поймёшь, куда и по каким ячейкам скачут за пультом электронные импульсы. Прислушайся – и узнаешь, какие сны снятся юному Диме Кротову или добродушному Борису (Сайский снов, естественно, не смотрит, так как это не предусмотрено инструкциями).

В мыслях тоже ясно, чисто и холодно. Исчезли сумятица, неуверенность, нерешительность. Исчезло всё ненужное, всё, что мешает, всё, что кажется…

Мальчик не исчез.

Он тоже стал ясным, как бы видимым насквозь. Яр, например, понял, что в кармане у мальчишки шелуха от семечек подсолнуха и огарок свечки, и что у него побаливает натёртая башмаком пятка, и что здесь, в рубке крейсера, мальчику интересно, а смущения он не испытывает и настроен даже как-то по-хозяйски.

Чёрт знает что…

Оставалось прошептать "сгинь-пропади" и плюнуть через левое плечо. Яр этого не сделал, хотя про суеверность скадерменов ходили анекдоты. Он ощущал странную беззаботность. Как школьник, который говорит: "Я сделал все, что полагается. Теперь, если что-то не так, я не виноват".

Мальчик встретился с Яром светло-карими глазами. Взгляд был спокойно-доброжелательный и самую чуточку снисходительный. Мальчик улыбнулся уголками губ и опять поднял глаза. На выпуклые хромированные буквы над пультом.

– Эс-Ка-Дэ-Эр-девять, – полушёпотом прочитал он. – Суперкрейсер дальней разведки…

– Совершенно верно, – сказал Яр, поворачиваясь вместе с креслом. Гость явно не собирался растворяться в воздухе, и оставалось одно: принять "правила игры". "Чёрт возьми, почему я не ударялось в панику? И почти не удивляюсь? – спросил себя Яр. – Защитная реакция мозга?"

А мальчишка был такой славный и абсолютно настоящий. Как он устоял перед пентарином? Этого не могло быть…

– Совершенно верно, – сказал Яр. – Суперкрейсер дальней разведки. Сокращенно – "эскадер". В просторечии – "скадер".

– А почему "девять"? – Мальчик опять посмотрел на Яра. Как на привычного собеседника.

– Потому что девятый номер. По порядку. Так построили…

– Да? Мальчик то ли с недоумением, то ли с легкой досадой шевельнул выгоревшими бровями. – А я, когда сюда шёл, думал, он один. Просто "эскадер"…

– Ты сюда шёл… – задумчиво сказал Яр. – И вот пришёл… Да?

– Ага, – и он опять слегка улыбнулся.

– Ну и… может, поздороваешься хотя бы?

– Ой… здрасте. Простите. – Он чуть покраснел и зашевелил большим пальцем в полуботинке – в том месте, где вельвет был протёрт почти насквозь.

Яр, бестолково улыбаясь, молчал. Мальчик решил, видимо, что хватит смущаться, и повёл весёлыми глазами по пульту.

– Сколько приборов всяких. В сто раз больше, чем я думал… А это что за кнопка?

Яр в броске перехватил руку.

Он не мог её перехватить. Рука должна была оказаться из воздуха. Или из чего там у призраков? Но она, по-мальчишески тонкая, твёрдая, тёплая, оказалась настоящей. Когда Яр испуганно разжал хватку, на загорелой коже остались белые пятнышки от пальцев.

Мальчик удивлённо морщился.

– Извини, – сказал Яр. – Больно? Я не хотел. Но это кнопка аварийного вызова, сейчас поднялся бы такой тарарам…

– Ой… – сказал мальчик и виновато засопел.

Яр откинулся в кресле.

– Ну, ладно… Любопытно всё-таки, откуда ты взялся?

– Я? Ну… я сперва поехал к Данке, чтобы спросить про цирк. А потом сюда, на поляну. Думаю: наверно, пора заглянуть. – Он почему-то вздохнул. – Велосипед у забора поставил, а сам сюда, по лесенке. Вот…

– Угу… Ты хочешь сказать, что крейсер стоит на поляне и к нему ведёт лесенка?

Мальчик быстро и прямо взглянул Яру в глаза. Кивнул.

– М-да… – медленно сказал Яр. – Видишь ли, я убеждён в другом. Я уверен, что он висит в субпространстве, которое даже не совсем пространство и про которое учёные до сих пор спорят, что же это такое. И в которое трудно приехать на велосипеде хотя бы потому, что…

– Да, я знаю, – перебил мальчик и нетерпеливо мотнул головой. – Это по-вашему в этом… в субпространстве. А в самом деле, по-нашему, на поляне…

– По какому это "по-вашему"? – слегка уязвлённо спросил Яр.

– Это… Мы так придумали. Я и ребята. Когда стали в вас играть…

– Ничего себе заявочки! – Яр от изумления вспомнил мальчишечью терминологию давних лет. – Это, выходит, я придуманный? И весь экипаж, и крейсер?

Мальчик впервые смутился очень сильно. Оттопыренные уши стали алыми. Он опустил голову и левым башмаком начал неловко чесать правую щиколотку. Прошептал, не глядя:

– Ну… вы не обижайтесь, пожалуйста.

– Я не обижаюсь… – Яр дотянулся, взял его за локти (взял настоящего, живого, пахнущего травой, мальчишечьим потом, велосипедной смазкой и клейким тополиным соком), поставил перед собой. – Я не обижаюсь, малыш… но мне трудно в это поверить. В лесенку, в поляну…

– Тогда пойдёмте! – мальчик весело отпрыгнул назад.

– На поляну!

Яр понял, что сейчас мальчик уйдёт.

– Постой! Скажи хотя бы, как тебя зовут?

Мальчик мигнул.

– Игна…т…тик, – проговорил он с лёгким усилием. Видимо, не знал: сказать полное имя или уменьшительное.

Яр этого не ждал. Среди его приятелей-мальчишек были Саши, Валерки, Вовки, Юрки, Сережи. Потом пошла мода на Денисов, Егоров, Данилок… Игната он не помнил ни одного.

Но всё равно хорошо.

– Значит, Игнатик?

– Ага, – сказал мальчик с облегчением, будто сдал маленький экзамен. – Или иногда просто Тик… Вы пойдёте?

Яр улыбнулся:

– Я же на вахте.

– Ну и что? Корабль на автоматическом контроле, вахта сейчас не обязательная.

– Хорошо… – Яр встал. Если играть, так до конца. Но, кажется, конец был близок. Какой?

Игнатик шагнул к двери аварийного гермошлюза и ухватился за хромированный рычаг, утопленный в глубокой выемке. Вопросительно оглянулся на Яра.

– Чтобы открыть эту дверь, надо её разблокировать и набрать двойной код, – тихо сказал Яр.

– Да не-е… – отозвался Игнатик.

И потянул рычаг.

Дверь тяжело отошла.

Яр увидел полосы солнца.

2

Солнце било в щели и открытую дверь дощатой будки. Будка примыкала к тамбуру шлюза. Игнатик легко перешагнул стальной комингс. Протянул оттуда, из другого мира, тоненькую свою руку Яру. Яр… вздохнул, зажмурился и тоже шагнул.

У него под ступнями прогнулись шаткие половицы. Яр быстро посмотрел назад. Там была теперь фанерная стенка с грубо сколоченной и плотно закрывшейся дверью.

– Как же я вернусь? – проговорил Яр с внезапным и совершенно детским страхом.

– Да очень просто. Так и вернёшься… Ой, то есть вернётесь… Яр…

– Что? – машинально спросил он. Сердце стучало глухо и медленно. С трудом толкало кровь. Было жутко? Пожалуй, нет. Но.. .

– Что? – механически повторил он.

– А можно… мы будем с вами на "ты"? Мы так привыкли, когда играли…

Игнатик опять засмущался, зачесал башмаком щиколотку. Он был настоящий. Его смущение было настоящим. И его царапина на носу, спутавшиеся на лбу волосы, дырка на майке.

И заброшенная голубятня была настоящая. То, что это голубятня, Яр понял, увидев за окошком проволочную клетку. Здесь вкусно и знакомо пахло старыми досками.

Яр усилием воли вогнал сердце в нормальный ритм. В конце концов, он был скадермен с тремя звёздами на рукаве.

– Да, – сказал он Игнатику, – конечно. Давай на "ты", так лучше будет.

– Пошли? – Игнатик шагнул к двери голубятни. Яр за ним. В проёме двери он, согнувшись, замер.

Навстречу ударило лето.